В далекие времена, когда о том, чтобы президентом США стал чернокожий, нельзя было и подумать, американский психолог Дик Джоунс в течение года проводил со старшеклассниками нечто вроде курса групповой психотерапии. Там разбиралось что угодно, но не расизм. А по завершении терапии тесты показали: уровень расовых предрассудков у старшеклассников резко упал. Предельно обобщенный вывод был таков: человек избавляется от стереотипов благодаря тому, что становится более креативным, осознанным и счастливым.

И тут всплывают проблема в направленной на нас западной пропаганде (которая, впрочем, во многом направлена не на нас, а просто во все стороны в силу культурного влияния США). Так называемая толерантность к меньшинствам привела к тому, что быть «белым цисгендерным мужчиной» означает лишиться части прав (например, в виде гласных и негласных квот) и быть готовым к несению наказания просто за то, что гипотетически ты мог совершить преступление (см. международное движение metoo).

То есть мы получаем ту же систему ущемления и принуждения, просто жертвой становится не чернокожий, не гей и не женщина, а вчерашний «угнетатель». Впрочем, в связи с политическими изменениями об этом постепенно можно начинать говорить в прошедшем времени — и недолговечность этой «новой этики» тоже показывает ее несостоятельность.

Проблема в том, что проблема пропаганды любых ценностей неразрешима по определению. Это в ходе собственной длительной работы человек может поменяться — как старшеклассники в ходе годовой психотерапии. А «массовый» всего боящийся эгоистичный человек не может быть «воспитан» с помощью телевизора, Ютуба и даже Тиктока — поэтому ему просто дают новых врагов и новых «мы», за счет присоединения к которым он может почувствовать себя значимым.

Западная пропаганда в этом месте просчиталась в том, что уж слишком большая и чудовищно экономически и политически значимая группа людей оказывается не у дел. Немцам было легко ополчить народ против и без того тогда весьма маргинальных евреев, но всё оказывается сложнее, когда в статусе недолюдей оказывается треть населения и большинство из тех, кто этим населением управляет.

Наша пропаганда в своей прямолинейности внезапно оказывается эффективней: чужие — это буквально те, с кем идет война. Другое дело, что такой прямолинейных заход («воюем с ними потому, что они плохие, а мы хорошие») работает лишь на массовую аудиторию, в то время как люди поинтеллектуальней оказываются не у дел и зачастую, как следствие, предпочитают верить в безумные теории о том, что то ли Путин сошел с ума, то ли он начал войну, чтобы победить на президентских выборах.

Отдельную горечь добавляет здесь тот факт, что в большинстве случаев признаки, по которым предлагается отделять своих от чужих, — врожденные. Вероятно, в связи с фундаментальной несправедливостью такого деления никакое из них не продолжается вечно. Где-то это длится недолго — как попытка вытравить из рожденных в Украине людей русский язык (а язык — это фактически врожденное качество, часть самого человека, и ни один язык человек уже не будет изучать так интуитивно, как тот или те, которые окружали его в детстве). Деления по другим признакам длились столетиями и продолжает пускать гниль и сегодня — как деление по цвету кожи. Но во всех случаях такие деления уходят… уступая место новым.

В общем, когда к нам на машине времени прибудут люди из будущего и скажут, что у них там все люди любят друг друга, я уточню, какие прямоходящие лысые обезьяны были лишены права называться человеком.

Есть такой знаменитый вопрос: если бы вам предстояло прожить оставшиеся годы на необитаемом острове, какие x книг вы бы с собой взяли?

На этот вопрос можно смотреть с трех позиций:

• Предполагается, что ты берешь с собой те книги, которые содержат в себе нечто ценное, но не относящееся к человеческим отношениям
• Подразумевается, что ты берешь с собой те книги, которые содержат в себе самое главное и не содержат второстепенного
• Самый распространенны вариант — подразумевается, что ты просто будешь выпендриваться начитанностью и вкусом

Самым интересным мне видится второй вариант. Он из серии «деньги с собой в могилу не утащишь». А также про мой любимый пример с доставкой еды:

• Среди сервисов доставки еды на неделю доминирует ЗОЖ
• Среди сервисов доставки еды за час доминирует фастфуд

Большинство людей склонно выбирать для себя благо в длительной перспективе и следовать за страстями в моменте. На будущее человек закажет себе здоровое питание, но прямо сейчас сделает выбор в пользу чизбургера и чизкейка. На необитаемый остров он бы с собой взял, конечно, Майстера Экхарта, но сейчас, когда впереди — вечность, и на серьезное чтение хватит еще и времени, и сил, можно позалипать в ТикТок.

Трагедия и благословение человека состоит в том, что глобальные жизненные выборы складываются из ежесекундных микроскопических выборов. Человек — это не то, какие книги он взял БЫ с собой на необитаемый остров, а то, какую информацию и как он использует в своей жизни сегодня. Трагедия состоит в том, что человек получает возможность вечно обманывать себя, считая себя не тем, кто живет сегодня, а тем, кто понимает реальную ценность чего-либо, и он бы именно этим и жил БЫ на необитаемом острове. Благословение состоит в том, что для желанных жизненных изменений человеку не надо спешить улететь на пока еще не колонизированный и не переименованный в Маска Марс, а можно приступить прямо здесь и сейчас, сделав выбор в пользу чего-то непростого, но созидательного вместо чего-то привычного, но разрушительного.

Государство задолжало вам денег, начальство — повышения, москвичи — латте на миндальном молоке

Одним из способов определить взрослость человека я вижу такое явление, как справедливость. Чем более справедлив мир (в виде всевозможных окружающих, государства, бизнеса, бога и генетики) в отношении человека, тем более человек зрел. И напротив, чем более мир к нему несправедлив, тем в большей степени человек является взрослым лишь на вид.

Поясняю. Будучи профессиональным маркетологом и медийщиком, могу авторитетно заявить: больше всего внимания и эмоций вызывают материалы, которые давят на глубинную обиду аудитории на:
- Москвичей, которые зарабатывают больше их
- Бизнес, который зарабатывает за счет их
- Государство, которое должно им больше, чем дает
- Аморальных богатеев (обеспеченность — уже аморальность), которые являются богатеями незаслуженно

В бога верить не модно, но наш общий предок, имевший с богом прямую связь, умудрился обвинить в несправедливости и его (заявив, что плод с древа познания ему дала жена, которую, в свою очередь, дал бог). Эту стратегию поведения унаследовал и его сын, обидевшись на то, что бог относится к нему не так, как к брату (то есть не так, как он заслуживает). Даже если смотреть на всё это как на «сказки для еврейских детишек», мы вынуждены признать: описанная в них обида на несправедливость, которая полностью определяет поведение человека, удивительным образом не отличается от того, что мы видим и испытываем сегодня. Так что нет оснований считать, что ген несправедливости испарился где-то по дороге к XXI веку.

Эта глубинная обида на сильных мира сего находится глубже того, что человек думает о себе и о других. Например, человек может бить себя пяткой в грудь, уверяя, что нет лучше страны, чем Россия, и нет лучше государства, чем государство российское, и нет лидера лучше, чем Путин. Но этот же самый человек внезапно:
- При упоминании московских зарплат начнет возмущаться тем, что всю Россию заставили пахать на московскую богему
- При упоминании мигрантов начнет возмущаться тем, что тупой узбек забрал у него, умного славянина-арийца, рабочее место
- При упоминании демографии начнет возмущаться тем, что государство не раздает деньги по первому требованию

Как «лучшее в мире государство» может «заниматься геноцидом собственного населения», этот человек объяснить не сможет, поскольку два этих заявления у него расположены «в разных отделах мозга». И обнажается, что первое — это не реальное мнение, а лишь желание приобщиться к чему-то крутому, тем самым почувствовав крутым и себя. В противном случае противоречия не возникало бы, и убежденность в красоте и величии своей родины не исчезала бы при виде богатых москвичей и бедных гастарбайтеров.

А поскольку инфантилизм — это не исключительность, а нормальное состояние условных 90% народонаселения, давление на чувство несправедливости — залог высокой вовлеченности в этих наших соцсетях.

Другое дело человек зрелый. Как-то так получается, что мир к нему справедлив — как бы порой жизнь его ни мяла. Он не испытывает страданий по поводу того, что ему не досталась в наследство квартира в Москве. Он может осуждать мошенников, но он не считает любой бизнес мошенничеством. Он не утверждает, что, если бы государство платило за каждого ребенка по 10 миллионов, он бы (так уж и быть) нарожал кучу богатырей и девиц. В компании или на госслужбе он занимает ровно ту должность, которую заслуживает — даже если при этом старается занять другую (тот, кто ЗАСЛУЖИВАЕТ большего, не старается — он более высокую должность уже заслужил, но из-за несправедливости не получил).

Почти всегда зрелый человек в итоге становится источником несправедливости для тех, к кому мир несправедлив, поскольку в том или ином виде становится успешным. А успешным в картине мира униженных и оскорбленных можно стать, только пойдя на несправедливость — ведь успешными должны быть ОНИ.

Сложно найти тему, которая вызывает больше негодования у народонаселения, чем отношения полов. Политики и геи могут лишь с завистью смотреть на то, как в тренды залетает очередной тикток с девушкой, рассуждающей о том, сколько должен зарабатывать мужчина. В этом смысле феминизм и прочие движения инцелов — лишь вершина айсберга, хотя корни у любых войн полов примерно одинаковые — дикий клубок комплексов, страхов, обид, постыдных скрываемых даже от самого себя желаний и других проявлений сидящего внутри психики жалкого, но бессердечного и эгоистичного ребенка.

Феминизм в этом плане нам интересен лишь тем, что являет собой яркий и при этом распространенный пример проявлений этого клубка. Рассматривать обычные свойственным примерно всем претензии к противоположному полу (кто должен платить в ресторане и кто имеет право на половые связи на стороне) не так интересно в силу их унылости. Мужские движения, в свою очередь, — штука куда менее распространенная, нежели феминизм. Это, полагаю, есть следствие того, что тщеславие — порок, более свойственный мужчинам, чем женщинам. А надо обладать недюжинной фантазией и сильно подавленным критическим мышлением, чтобы убедить себя в том, что твоя причастность к закрытому инцел-клубу не является демонстрацией тотального провала проекта под названием «моя жизнь».

Войны полов вообще и феминизм в частности показывает нам, как этот Клубок комплексов, страхов, обид и скрытых желаний проходит процесс так называемой рационализации. Психологи, возможно, поправят меня в деталях, но в общем и целом рационализация — это когда Клубок испытывает сильные деструктивные эмоции и творит телом человека всякую деструктивную дичь, а человеческий разум при этом выбирает из реальности лишь ту информацию и делает из нее лишь те выводы, которые заставляют выглядеть этот деструктив конструктивным.

Идеологии войны полов дают людям те самые интерпретации реальности, которые надевают на дрожащий от страданий иррациональный Клубок одежду рационализма. И интересно нам в этом то, что нужные взгляды (по-русски — тейки) подбираются исходя из потребностей Клубка в рационализации в текущий момент и потому часто противоречат друг другу. Например:
Угнетатель: Не стоит провоцировать и без того агрессивно настроенного пьяного бугая.
Феминистка: Нет никаких провокаций, в насилии всегда виноват насильник! Человек отвечает за свои поступки!
Угнетатель: Слушается дело о причинении гражданкой Ивановой А. И. тяжкого вреда здоровью гражданину Петрову Г. Н.
Феминистка: Наверняка он ее абьюзил! Несчастная девушка — лишь жертва провокации!

Философия «человек отвечает за свои поступки» легким движением руки превращается в философию «человек есть эмоциональное существо, не властное над собой в тяжелых ситуациях».

Или так:
Угнетатель: Для доисторического общества свойственно разделение труда по формуле «»женщина-собирательница и мужчина-охотник»
Феминистка: Это стигматизация! Человек может быть любым!
Угнетатель: С его стороны это был не мужской поступок.
Феминистка: Мужчины, хватит отказываться от своих негативных свойств! Это как раз типично мужские поступки!

Когда Клубку для рационализации выгодна философия «все люди разные», он использует ее. Когда же вызвавшая сильные эмоции ситуация требует другого объяснение, на выручку приходит «все мужики — козлы».

Приводить примеры можно примерно бесконечно. А разбираться в Клубке и распутывать его — задача, за которую, похоже, часто не берутся даже психологи (среди феминисток распространена работа с психологом, но последние, похоже, обычно лишь помогают Клубку получить более убедительные рационализации). Нам здесь интересно то, что во всех этих случаях живет не человек, а Клубок. Клубок этот столь властен над человеком, что не позволяет тому замечать вопиющую противоречивость его поступков и убеждений. И приводит к раздраю не только с окружающей средой, но и с самим собой: достаточно послушать феминисток, чтобы понять, в каком аду из постоянного угнетения и насилия они живут в своей голове.

Прекрасная правда для Человека и ужасная — для Клубка состоит в том, что различия между мужчиной и женщиной несущественны и поверхностны по сравнению с тем, что нас объединяет. К ужасу Клубка и на наше счастье, нет возвышенных чувств и поступков, доступных мужчинам, но недоступных женщинам; и нет пороков, которые есть у парней, но отсутствуют у девушек. Усугубляет ситуацию Клубка то, что плывем мы в одной подводной лодке, и для Человека это может быть причиной радоваться, а для Клубка — ужасом, от которого он будет всеми силами отворачиваться и прятать лицо в сестринстве и мужском государстве.

Есть у меня такое качество, которое можно можно назвать положительным, но я бы поостерегся — поскольку качество это врожденное, и не сказать, чтобы я был от него свободен, то есть проявлял осознанно, а не рефлекторно. Качество это — симпатия к слабым и унижаемым. В детском саду я ухаживал (в самом прямом смысле этого слова, то есть без романтического подтекста) за девочкой-тихоней, которую все гнобили. В младших классах был единственным ребенком мужского пола в классе, который не буллил попавшего к нам мальчика из Чечни. Именно это качество заставляет меня так ненавидеть расизм и время от времени информационно бросаться на Шамана с Братом. Я не мог удержаться от жалости к мерзким звездам, зашедшим не в ту дверь не в том виде, когда на них ополчились примерно все — ничего не могу с собой поделать, такая у меня реакция на всеобщую травлю, пускай даже недостойных.

Этот до болезненности обостренный нюх на шовинизм во всех его формах заставляет меня брызжать слюной в то время, когда большинство говорит: «А что такого? Он просто сказал как есть».

Так вот: этот мой обостренный нюх подает мне ровно ноль сигналов, когда речь заходит о феминистках современного образца и прочем ЛГБТКИ+ с украинской государственностью. Более того, этот нюх зачастую подает мне обратные сигналы в виде острых приступов сочувствия к очередному белому цисгендерному мужчине, который подвергается остракизму из-за того, что какая-то женщина написала в соцсети, будто много лет назад он поступил с ней бесчестно.

Рискну предположить, что дело тут в следующем. На фотографиях выше вы можете видеть ставший едва ли не жанровым вид снимков: жестокая мужская государственная машина, а на фоне ее — прекрасный женский цветок жизни. Нам тут интересно следующее:

1. Чего греха таить, образ действительно сильный
2. Делается это, тем не менее, на камеру
3. Будучи делаемым на камеру, является преднамеренным актом для создания определенной картинки, вызывающей определенное впечатление (см. п. 1)
4. Для этого используются стражи правопорядка без их АКТИВНОГО СОГЛАСИЯ — над ними совершается пускай и небольшое, но насилие. Никому из нас такое использование нас не понравилось бы
5. Более того, эти действия являются провокацией. Многим из нас (включая вашего непутевого слугу), если бы его использовали для показных фоток о том, какой он бесчеловечный, захотелось бы избежать этого физического насилия над собой, пускай и путем физического насилия со своей стороны

Полагаю, редкий мужчина не сталкивался с провокациями подобного рода со стороны не лучших представительниц лучшего пола. Намедни ваш непутевый слуга летел в самолете рядом с бойкой выпившей старушкой, которая периодически с недовольными криками сталкивала его локоть с общего подлокотника, желая пользоваться им единолично — поступок, который может позволить себе редкий мужчина, понимая, что с его стороны это будет являться вызовом на бой. И хотя старушка в этой ситуации пыталась выглядеть жертвой (молодой амбал в буквальном смысле ущемляет бедную пожилую женщину), в действительности:
— Это она применяла акт физического насилия
— Она совершала акт насилия против человека, который не мог ей ответить именно в силу того, что он сильнее. То есть на самом деле сильной в этой ситуации была она — это она применяла силу против того, кто не может сопротивляться

Сходная ситуация и на фотоснимках: до и без того находящихся под стрессом ребят докапываются наглые гражданки, а эти ребята ничем не могут на это ответить — поскольку в этой ситуации на стороне гражданок находятся закон, приказ и общество. Вопреки тому, что сообщает первый взгляд, сильный насильник здесь — это позирующая на камеру хрупкая девушка, а униженная и слабая жертва — здоровый мужик.

Современные движения угнетенных занимаются примерно тем же: делая губки бантиком, бровки — домиком, а глазки — как у кота из «Шрека», они используют свою неприкосновенность с тем, чтобы насиловать окружающих. А когда угнетенный переходит известную черту — получается красивая картинка, как брутальный убийца угнетает беззащитную лапочку.

Одно из самых ранних и мучительных воспоминания вашего непутёвого слуги связано с тем, как он впервые ярко проявил мимикрию. Воспитательница в детском саду спросила своих подопечных (в число которых входил Павликов), кто вытащил репку в сказке про репку? И хотя маленький Павликов понимал, что репку вытащили дедка, бабка, внучка, Жучка etc., он присоединился к детскому хору, который в один голос громко выдал: «Мышка!»

Последовавшие за этим мучения еще долго не отпускали маленького Павликова, а сейчас у уже стареющего Павликова от этих воспоминаний неприятно сводит живот. Источником мучения служит та энергичность и единство, с которой он выдал «правильный» ответ — и я не постесняюсь предположить, что отдельное взятые граждане ФРГ и ГДР переживали сходные страдания, вспоминая, как, не испытывая никакого экстаза слияния с толпой, тем не менее вместе с ней тянули руку к солнцу, приветствуя небрежно махавшего рукой фюрера.

Поэтому я рискну предположить, что многие участники всевозможных «тенденций» (в современных реалиях это обычно всевозможные ненавистники: России, Украины, иноагентов, мигрантов, капитализма и так далее) во многом определены окружением, в котором они оказались,, а значит, по умолчанию заслуживают если не сочувствия, то жалости, а не ответной ненависти. Это только кажется, что быть конформным — просто и не больно.

Общество убеждает проститутку в том, что она хорошая

У незаслуженно малоизвестного писателя начала двадцатого века Леонида Андреева есть совершенно замечательный рассказ «Христиане». Поскольку это не детектив, позволю себе в двух словах передать суть.

Идет унылый суд по делу о растрате. В качестве свидетелей, помимо прочих, призваны уважаемые сотрудницы дома терпимости (пояснение для зумеров: агентства эскорт-услуг). Каждый перед своим выступлением исполняет формальность — клянется на Библии. Заминочка возникает, когда одна сотрудница дома терпимости использует свое право не принимать присягу на Библии, обосновывая это своей профессией — она, мол, грешница, а значит, не христианка, поэтому не положено ей на Библии клясться.

Далее следует уморительный и печальный парад лицемерия, когда все, включая присутствующего на суде батюшку, доказывают проститутке, что, раз она верит в бога и Христа, значит, она христианка, так что всё в порядке:

— Но вы веруете в господа нашего Иисуса Христа?
— Как же, верую.
— Всякий истинно верующий во Христа тем самым приемлет имя христианина…
— Свидетельница! Вы понимаете: нужно только верить во Христа... — подтверждает председатель.
— Нет! — решительно отвечает Караулова. — Так что же из того, что я верю, когда я такая? Когда б я была христианкой, я не была бы такая. Я и богу-то не молюсь.
— Господь наш Иисус Христос, — продолжал священник, взглянув на председателя, — простил блудницу, когда она покаялась...
— Так она покаялась; а я разве каялась?

Резюмируя, добрые граждане убеждали блудницу в том, что для того, чтобы считаться христианинкой, ничего делать не надо, достаточно признать, что в Евангелие — не байка, а быль. При этом для всех многочисленных граждан позиция блудницы выглядела абсурдной и объяснялась либо глупостью, либо гордыней.

И это ставит нас лицом к лицу с извечным противоречием: мы полагаем, что признавать нечто — это уже как бы этим являться, ну а то, что мы этому не следуем... ну так «все мы люди» — во-первых, а во-вторых, «я стараюсь стать лучше». Врать нехорошо — но все же врут; надо заниматься физкультурой — но я же стараюсь, просто не всегда получается.

Следующий слой этого противоречия — то, что называется «жизнью в своей голове». Первичной оказывается не реальность, а то, что я о ней думаю. Я высокоморален уже потому, что признаю благо морали. Примерно как люди, смотрящие телевизор, возмущаются показываемым там развратом и с тем большей страстью продолжают его смотреть — тем самым ставя себя выше тех, кто смотрит телевизор молча. Надень майку с буквой Z или добавь в свой никнейм в Твиттере израильский флаг — и вот ты уже не просто обыватель, а воин света. Сходи в церковь и поставь свечку — да, это не много, но на такие жертвы, как основатель христианства, ты пока еще не готов.

Если хотите манипулировать людишками через чувство приобщенности к чему-то большему — это большее должно быть доступным. Подписаться на Телеграм-канал — да, платить за подписку — сомнительно, но окэй, начать что-то делать — забудьте слово «популярность».

Мне тут позавчера некоторые предъявили: «Павликов, ты мало того что мракобес и женоненавистник, так еще и выпустил обычный пост ни о чём, КАК БУДТО НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО»

Напоминаю: Трамп со своим вице-президентом очно отругали Зеленского. То, что об этом приходится напоминать, уже сообщает всю суть поста, дальше можно не читать.

Для оставшихся с удовольствием продолжаю. Волею судеб я в тот день существенное количество времени провел в бангкокском метро, где бесстыдно заглядывал в телефоны листающих Инстаграм тайцев. В дополнение к котикам, сладким тайским мальчикам и мемам про голливудские фильмы внимание листавших внезапно приковывалось к тем самым кадрам, где Трамп перебивает Зеленского более успешно, чем Зеленский перебивает Трампа.

Это заставляет задуматься нас о следующем:

• А какое значение для тайцев имеет ссора Трампа и Зеленского?
• Является ли это ссора для них чем-то более значимым, чем контекст, в котором они ее видят: котики, сладкие мальчики, мемы?

Очевидные ответы:

• Не имеет никакого или почти никакого значения
• Нет, не является. Посмотрев запись ссоры, они листают дальше к котикам и мальчикам

В случае наших друзей из солнечного Таиланда более выпуклым становится то, что на самом деле относится и к нам. Кадры ругающегося президента и кого-то вроде президента — это просто развлекательный контент на фоне другого развлекательного контента. У нас есть больше объяснений, почему этот контент ВАЖЕН для нас, чем у тайцев, но все эти объяснения легко разбиваются двумя вопросами:

• Как это новость изменила твою жизнь?
• Главное: как ты изменил свою жизнь в связи с этой новостью?

И тут мы вынуждены ответить так же, как тайцы:

• Никак
• Никак

И констатируем: скидка на йогурт в Пятерочке оказала несравнимо большее влияние на жизнь, чем разозлившийся Трамп — увидев ее рекламу в ВК, житель РФ хотя бы на минуту отвлекся от новостной ленты, чтобы заказать йогурт и кучу ненужных ему продуктов в придачу, чтобы доставка была бесплатной.

Произошедшее — это лишь слова, слова, слова. Сам Трамп в конце встречи по этому поводу заметил, что случившееся — отличное ТВ-шоу. Рискну предположить, что эта шутка с двойным дном, и на втором дне лежит следующее сообщение: планировалось, что встреча приведет к историческим событиям, а по итогу это оказалось лишь шоу для праздных людишек на один вечер.

Воспринимать же появление нового типа контента в своей новостной ленте как событие — антиутопия, которую мы действительно заслужили. Мы можем понять отношение к этому как к очередному мему-однодневке, но не когда это превращается в анекдот про «Жена у меня занимается мелочами вроде распределения семейного бюджета, воспитания детей и поддержания порядка в доме, а я занят важными делами: экономический кризис, экология, напряженная ситуация на Ближнем Востоке».

Одна из ключевых проблем общества потребления состоит в том, что человеку только кажется, что он, потребляя, набирает и обогащается чем-то, тогда как на самом деле он опустошается.

Самый яркий пример в обществе победившего интернета — это потребление информации. Человек обыкновенный сегодня следует принципу «В любой непонятной ситуации — доставай телефон и потребляй информацию». Это — одновременно основной вид досуга, средство занять голову и руки в любую свободную минуту и способ отвлечения от всего неприятного или трудозатратного (что для идейного потребителя — одно и то же).

Очевидно, что эта информация человека не обогащает. Благодаря ей он:

• не создает ничего нового,
• не делает ничего лучше,
• не становится счастливей и не помогает стать счастливей окружающим.

Скорее, он:

• быстрее устает,
• испытывает сложности с концентрацией и глубоким мышлением,
• отгораживается от людей и вообще окружения,
• теряет время и здоровье.

За внешним потреблением скрывается черная дыра, которая съедает силы и самого человека.

Или питание. Есть такой прекрасный способ ничего не делать — обожраться. Человек часто прибегает к этому способу неосознанно, зато — с завидной регулярностью. Обожраться — квинтэссенция потребительства, ведь это — самое буквальное из всех возможных потреблений. Но и тут оно ловко обдуривает нас: человек вроде как ест, чтобы получить энергию, а на деле такое питание лишает его энергии. Возьмем в качестве примера элитарное потребление для бедных — фастфуд со всеми его бургерами и пиццами. Это — медленный пожиратель энергии и жизни, эффект от которого слабо заметен сразу, но спустя годы дает результат куда больший, чем разовая обжираловка макарошками.

В юности я увлекался сыроедением — это питание, основанное на нелепой концепции, что «наши предки» ели только сырое, а термически обработанная пища — искусственная, а значит, нездоровая. А значит, надо есть сырые фрукты и овощи, благодаря чему у тебя будет море энергии и здоровья. Сможешь успевать в десять раз больше или вообще делать то, чего никто до тебя не мог. На практике сыроеды представляли собой более-менее закрытый коллектив людей, которые примерно 100% незанятого питанием времени (а питаться приходится часто — на перекусе фруктами долго не протянешь) посвящали размышлениям о питании, поглощением информации о питании и обсуждению вопросов питания. Соответственно, примерно туда же уходили и примерно 100% сил, которых на такой диете тоже не много. Прекрасный пример, как то, что внешне выглядит отказом от потребительства, на деле оказывается его предельной формой.

Можем продолжить:

• Классический отдых выходного дня (бухло для экстравертов до 30, кино — для интровертов после 25)
• Классический отдых отпуска (всё то же самое, что с отдыхом выходного дня, но в первом случае это происходит на курорте)
• Классические хобби: видеоигры и прочие таймкиллеры

Человек неистово стремится потребить как можно еды, впечатлений и знаний, и расходует на это всё, что у него есть.

Потребление же здорового человека идет по принципу «есть, чтобы жить» — то есть потребление чего-то помогает создать нечто или стать кем-то и, таким образом, сопряжено с деятельностью и не является основным удовольствием. Так человек не занимается спортом ради того, чтобы иметь моральное право сытно поужинать, а сытно ужинает, чтобы иметь возможность с удовольствием заниматься спортом. В таком случае потребление не замкнуто само на себя и не является самоцелью, а является средством — и при этом, парадоксально, доставляет куда больше удовольствия.

Есть в работе такое социально одобряемое поведение — делать заранее. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Лучше рано, чем поздно.

А ведь почти у всех бывала такая ситуация. Подводит тебя какой-то человек. И уже думаешь, что и как ему скажешь при встрече. Встречаетесь. А там у него и правда форс-мажор, отчитывать человека не за что, можно только посочувствовать. Подготовленная и десять раз про себя отрепетированная речь пропадает даром. Оно и не удивительно: готовил речь ты не потому, что ее надо было подготовить, а потому, что ты психовал.

С подготовкой какого-то дела заранее часто происходит такая же история. Это кажется, что ты весь такой ответственный, думаешь на несколько шагов вперед и подстраховываешься — ведь это, повторюсь, социально одобряемое поведение. Но на деле просто нервничаешь или испытываешь еще какие-то деструктивные эмоции и действуешь иррационально. И в итоге происходят непредвиденные изменения, и заранее подготовленный отчет приходится переделывать.

Я люблю и ненавижу повторять тот тезис, что между «пониманием» и даже «согласием с» вечными истинами и следованием им лежит расстояние примерно в бесконечность. Вечные истины всем известны:

• Людей надо любить
• Быть эгоистичным не надо
• Физкультура полезна
• Курение вредно
• Надо сохранять душевное равновесие в любой ситуации
• Жизнь есть труд
• Драться нехорошо

Если подойти с вышеизложенным списком к случайному прохожему и спросить его, согласен ли он с этими заявлениями, он подпишется под всеми или почти всеми пунктами. Реальность же состоит в том, что практикой своей жизни мы НЕ подписываемся под всеми или почти всеми пунктами. И в этом состоит поразительный феномен: убеждения (или «убеждения») не совпадают с реальностью, а человек этого не замечает.

На вопрос о том, что ему ценно, человек ответит «работа», но в ситуации выбора между «сделать работу качественно» или «уйти пораньше к любовнице» выберет второе. У него всё свербит, ему не сидится, он с ума сходит — так ему хочется побежать к женщине, а это и есть проявление того, что нечто для человека является ценностью. По утрам в будни у него ничего не свербит — и если начальника сегодня в офисе не будет, можно прийти попозже. К любовнице вечером он примчится за 10 минут до назначенного времени.

Один мой знакомый строитель мне много рассказывал о том, что хорошего строителя от плохого отличает умение планировать. Плохой по часам рассчитывает темп работы и исходя из этого назначает сроки. Хороший — всегда закладывает запас минимум в треть от того времени, которое выходит из почасового планирования. Собственно, это известно всем: в сложном проекте примерно половина из того, что может пойти не так, пойдет не так, и еще столько же — из того, что не могло пойти не так. Мы можем предположить в этом строителе недюжинную мудрость, но недавно я обсуждал с ним план работ:

Строитель: Так, за час мы положили 3 листа. Всего у нас 52 листа. Работаем мы по 6 часов в день. Это сколько тогда дней надо заложить?
Я: 4.
Строитель: Погоди, почему 4? 52 делим на 18 — это же меньше трех.

Строитель знает высшую истину планирования, но в конкретной ситуации ему очень хочется закончить побыстрее и совсем не хочется немножко подумать. Ценнейшее качество — видеть, где в себе и своей жизни я являюсь таким же строителям, и быть к нему бескомпромиссно беспощадным.

А маркетологу можно посоветовать не бояться выпускать пост с мотивационной картинкой «Источник всех проблем в твоей жизни — это ты», а в следующем посте объяснять людям, какие они молодцы, что, родившись у таких токсичных родителей, они всего лишь лузеры, а не наркоманы.

Многие прекрасные новые подписчики, встречая на этом канале понятие «научпоп» в уничижительном значении , недоумевают, о чём, собственно, речь, ведь научпоп — это просто когда ученые и сочувствующие доступным языком объясняют публике положение дел в науке. Так и есть, и в таком виде владелец канала не только не является противником научпопа, но и является его активным потребителем. Всякие там фильмы про космос и природу или книжки про физику — кайф.

Однако на этом канале понятие «научпоп» употребляется в несколько другом значении. Этот научпоп представлен в виде лишь отдельных научпоперов, перечислять которых не хотелось бы (поскольку интересны не они, а явление, и это явление существовало бы и без них), но приходится, чтобы высказаться понятней: Ася Казанцева, Александр Панчин, Станислав Дробышевский и прочие.

Автор канала рискует предположить, что в данном виде научпоп представляет собой не просто рассказ о том, что там ученые еще наоткрывали, а некую идеологию, которую можно охарактеризовать как «примитивный материализм», среди основных постулатов которого:

• Человек — это животное
• Жизнь — это случайность
• Вывод: жизнь вообще и ты в частности не имеют смысла
• Вывод: любовь, свобода, бог и прочие высшие категории — не высшие категории, а гормоны, иллюзии и суеверия
• Вывод: человек не властен над собой. Он есть продукт эволюции, генов и воздействия социума. Свободы воли нет. Строго говоря, не существует того, у кого ее нет, поскольку самовосприятие — это лишь процессы в головном мозгу, фильм «Матрица» без тушки и компьютеров, самовоспроизводящаяся иллюзия
• Несогласие с предыдущими пунктами — это глупость, мракобесие и нарушение работы некоторых участков мозга

В качестве примера, демонстрирующего, что это именно идеология (то есть описание, которое является УБЕЖДЕНИЕМ о том, как всё устроено), а не мировосприятием (ты воспринимаешь красный цвет как красный и не испытываешь потребности доказывать это дальтонику), я люблю приводить следующее. Известный кинокритик Антон Долин на одной из своих лекций сказал, что человек — это животное, и в ответ зал ЗААПЛОДИРОВАЛ. Очевидно, что мы не аплодируем (выражая тем самым возникшие в нас положительные эмоции, чувство горячего согласия и благодарности), когда заявляется нечто, являющееся для нас простым фактом: «2х2=4» или «столица России — Москва».

Итого мы видим: люди испытывают эмоциональный подъем, когда им сообщают, что они сами, все их близкие, все философы, иисусы и прочие будды — животные. Они сообщают в ответ: «Ура! Скажи это еще раз!» Ни Стивен Кинг, ни Джордж Оруэлл при всём их таланте не смогли придумать сцены более жуткой. Ведь людям, которые аплодировали Долину:

• НРАВИТСЯ низведение высокого к низкому
• МУЧИТЕЛЬНО, что они могут ошибаться, поскольку они нуждаются в постоянном проговаривании своих воззрений — такое поведение свойственно тем, кто хочет убедить в чём-то в первую очередь себя, а не других. Нам не нужно, чтобы нам раз за разом повторяли «2х2=4», но феминистке нужно каждый день читать о том, что она не может позволить себе отдых на Бали из-за патриархата

Следующая интересная для нас черта научпопа как примитивного материализма — это, собственно, его примитивизм. Если посмотреть на его проповедников, в глаза бросится их:

• Тщедушный внешний вид: ведущие активный образ жизни ребята называют таких людей заморышами
• Тщедушная эмоциональная сфера: кажется, у этих людей есть все шансы к старости получать атрофию мышц лица, не говоря уже о способностям к глубокому сопереживанию
• Тщедушные мысли: примитивный материализм — примитивен, и высказываемые его адептам мысли никогда не являются ни сложными, ни оригинальными

Одно из интересных следствий вышеописанного — неспособность научпопера понимать сложные образы и метафоры. Они будут на серьезных щах доказывать вам, что мир не мог быть сотворен за шесть дней, поскольку один день — это оборот земли вокруг своей оси, а земли не было до сотворения мира.

Но самая важная особенность характера этих граждан — они несчастны. Несчастье — понятие максимально субъективное, но сложно заподозрить в людях тщедушных избыток энергии и радости.

И это не может нас не насторожить, поскольку, по идее, эти граждане:

• Не тратят часы своей жизни и ньютоны своих сил на ненужные штуки вроде всякой духовности
• Знают, как тратить часы и ньютоны предельно эффективно

Однако эти знания не конвертируется ни в более-менее объективные достижения (банальное «красивый, умный и не нуждающийся в антидерписсантах»), ни в субъективную удовлетворенность жизнью, которую может иметь даже веселая продавщица-мракобеска на продуктовом рынке.

Наконец, третья любопытная черта научпопа — это его религиозность в дурном смысле этого слова.

[Пояснение. Под здоровой религиозностью автор понимает религию как путь познания себя и соединения себя с богом вообще и с ближними в частности. Дурная религиозность — это свод правил, следование которым обещает избавление от неприятностей и приобретение приятностей, а также описание того, КАК ВСЁ УСТРОЕНО НА САМОМ ДЕЛЕ. Таким образом, здоровая религиозность есть принятие на себя максимальной ответственности (уже хотя бы потому, что человек в соответствии с ней — богоподобен), а дурная религиозность — снятие с себя всякой ответственности]

Наука динамична, и совсем недавно гипотеза о существовании маленьких незаметных существ, из-за которых человек болеет, приличными людьми считалась мракобесием. Как следствие, то, что считалось для человека благом вчера, сегодняшними исследованиями доказано как вред. Здоровая «научность» при этом говорит: «На данный момент всё выглядит так, что…» Поборники примитивного материализма, в свою очередь, относятся к последним научным открытиям как к Истине — а значит, и их источник (обезличенная Наука) является источником истины, то есть богом. Когда новые открытия перечеркивают старые, научпоперы относятся как к истине уже к новым данным — не испытывая никакого противоречия от того, что они уже считали истиной то, что оказалось ошибкой. Таким образом описание реальности заменяет собой реальность, то есть являются той самой дурной религиозностью, к которой научпоперы относятся так свысока.

А то, что научпоп со всей его обусловленностью генами и социумом, сладострастно говорит о том, что у человека нет возможности влиять на себя, удивительным образом еще больше роднит его с народным опиумом, в которой люди помнят про «на всё воля божья», но забывают про упрек в том, что «не холоден ты и не горяч».

Вишенкой на тортике выступает корона на головке, которую носит представитель примитивного материализма. Пристальный взгляд на него заставляет заподозрить, что весь примитивный материализм — о том, чтобы чувствовать себя более развитым, чем миллионы и миллиарды людей, верящих в то, чего не существует. Со снисходительной улыбкой такой человек обесценит жизни, творения и подвиги тысяч людей: от великих поэтов до христианских святых, обозвав их всех «дурачками, которые поверили в сказки для гоев».

Итого, примитивный материализм вполне естественно сочетает в себе:

• собственно, примитивность,
• переходящий в безжизненность фатализм (отсюда тщедушность его поборников)
• и высокомерие.

Что делает его идеологией столь же привлекательной (ничего делать не надо и чувствуешь себя самым умным), сколь и опасной (ведущей к деградации). План Даллеса для тех, кто считает себя умным.

Я регулярно выдаю тексты, смысл которых можно свести к максиме «пахать надо». Что по понятным причинам вызывает не так много поддержки (тем она ценнее, выражаю дорогим поддерживающим благодарность) и не так уж мало негатива.

Оно и понятно: чтобы добиться обратной ситуации (избыток поддержки при незначительном негативе), надо выпускать тексты, которые говорят аудитории, что она «такая уси-пусичка, не мучай себя завышенными требованиями, посмотри сериальчик». Причины сего весьма очевидны, и разбирать этот феномен в тысячный раз неинтересно. Когда призыв к труду будет вызывать энтузиазм, а призыв к праздности — возмущение не у отдельно взятых граждан, а у большинства, это будет какое-то другое общество.

Что действительно интересно, так это искреннее непонимание выражающих негатив граждан, а ради чего, собственно, так упахиваться. Ведь и правда:

• Работку поработал, потом лег, пледиком накрылся, сериальчик включил — красота!
• Идеал недостижим, так что чего рыпаться-то!
• Больше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она так и не стала!

Если покопаться в природе этих возражений, то мы увидим, что проистекают они из следующего: «Причины работать — всегда снаружи». Эта «наружа» может быть проявлена в двух вариантах:

• В виде председателя колхоза, который мучает лошадь и пахаря
• В виде предложенных образцов поведения: мачо с кубиками пресса или мама трех ангелочков, обеспечиваемая мачо с кубиками пресса

Первое проявление наружи — очевидно нежелательное. Никто не любит проявления насилия к любимому себе.

Второе — более хитрое, ведь это вроде как я сам хочу быть чмом мачо или праздной мамой ангелочков. Но при пристальном осмотре вторая наружа оказывается сестрой первой. Поскольку эти желания являются не собственными (внутренними), а навязанным (более мягкий вариант — предложенными) социумом, они в этом смысле является таким же насильственным, как и следящий за тобой председатель.

Поэтому посыл «Да эти инстаграм-блогеры на самом деле несчастнее вас, лежащих под пледом и сериалом пятачков!» воспринимается с таким же энтузиазмом, как и «Хватит пахать на дядю!»

Непонимание максимы «пахать надо» истекает из того, что внутренних причин работать у человека не обнаруживается. Становиться лучше, делать свое дело лучше, делать ближних счастливее, искать и находить нечто, что человеку ценно, — таких желаний у человека нет. Стремление к идеалу для него — это не путь к глубочайшей внутренней удовлетворенностью от обретенного и реализуемого предназначения, а желание, чтобы твоя жизнь максимально походила на сториз инстаграм-блогера.

Очевидно, что для такого человека призыв пахать, не давая себе разгрузки в виде сериалов и тиктоков, — это призыв к насилию над собой ради выдуманных причин. Такое, к слову, тоже возможно, и установка «надо мучиться работой, иначе я буду мучаться чувством вины» — вполне распространена, но не описывает всю реальность за пределами установки «я человек, я не хочу ничего решать, я хочу плед и сериал».

Таким образом, труд здорового человека — это труд в связи с внутренними, а не внешними стимулами. И в этом случае ученые наблюдают парадокс:

• Если у человека доминируют внутренний стимулы, то даже труд под воздействием внешних стимулов становится радостным — поскольку внутренние задачи человек при этом продолжает решать
• А вот если доминирует внешний стимул — внутренних стимулов не возникает вовсе

Вот говорят: «Я изучаю новости из разных источников, поэтому я объективен». Только почему-то люди, так говорящие, обычно придерживаются крайних позиций и категорически не согласны друг с другом.

Не будем тут рассуждать о том, что если ты получаешь информацию от разных лжецов, это не значит, что ты знаешь, как обстоят дела на самом деле. Мысль эта кажется слишком очевидной, так что пойдем дальше, к вещам более интересным.

Проблема в том, что человек, утвердившийся в своем мнении, во всём видит лишь то, что это мнение подтверждает. Он вполне может действительно изучать разные источники, но каждая заметка в источнике X для него будет глотком истины, а каждая новость в источнике Y — очередным примером пропаганды. Одним фактам будет предаваться чрезвычайной большое значение, а другие будут тем или иным способом вытесняться из сознания. То самое «вы не понимаете, это другое» — но честным продолжением этой фразы будет «я тоже не понимаю, но это наверняка совершенно другое, иначе и быть не может».

В общем, вовсю работают всё те же старые-добрые механизма внимания:

• избирательность,
• интерпретация.

Это позволяет с поразительным упорством придерживаться некогда возникших воззрений, невзирая ни на какие внешние обстоятельства, которые порой изменяются кардинальным образом. В этом месте порой приводят в пример всевозможные культы вокруг пророчеств о скором конце света. Удивительным образом после того, как пророчества не оправдываются, последователи культа не только не разочаровываются в нем, но проявляют еще больше остервенения в своей вере.

Дело в том, что редкий человек изучает и анализирует информацию, чтобы расширить картину мира. Ему только кажется, что он формирует позицию по какому-то вопросу. В действительности, позиция складывается сама и зависит от:

• его окружения (сейчас, когда большинство людей ушло в виртуальную реальность, это уже не так важно — отсюда всевозможные стенания о том, что «не могу общаться со своими родственниками-фашистами»),
• силы и профессионализма пропаганды той или иной стороны,
• индивидуальных особенностей человека, которые делают его более подверженным той или иной пропаганде (что привлекательно для дизайнера, может быть отвратительно для тракториста).

Отсюда так смешно порой слышать всевозможные «Я и сам раньше считал, что... Но, разобравшись в вопросе, я понял, что…» В действительности, «разбирательство» обычно было проявлено в том, что человеку попалась пара убедительных для него роликов на Ютубе с альтернативной позицией, а дальше он провалился в новое информационное поле, которое переформатировало его убеждения.

А мы с сожалением констатируем, что речь идет далеко не только о такой примитивной вещи, как политические убеждения. Большинство людей с возрастом костенеют и в плохом смысле всё больше становятся собой. То есть всё больше проявляются их черты характера (то, что раньше было легкой заморочкой, становится тем, что полностью определяет поведение), всё более предсказуемы и однообразны их поступки, всё меньше места для чего-то нового. Свое сильно урезанное мировосприятие человек полагает полным, и вместо его расширения склонен сужать его до размера точки. И каждое восприятие лишь убеждает его в  том, что мир таков. Уже хотя бы потому, что этот процесс происходит сам собой, а расширение границ — это всегда труд.

Неидеальный человек в поисках жизни без боли

Великая проблема человека — в том, что различные пространства своей жизни (работа, хобби там всякие, семья) он хочет сделать хорошими, а у него ничего не получается. В итоге главным словом современности становится слово комфорт — то есть ситуация, когда человеку не то чтобы было классно, но по крайней мере не больно. Поскольку стопроцентного комфорта не бывает, то соответствующим реальности определением такой ситуации будет «когда почти не больно». Но человеку приятно и это, поскольку обычно ему очень больно, и когда наступает период какого-нибудь «мне с тобой комфортно», он расслабляется, и на контрасте с болью это приятно. Почти как после болезненного массажа испытываешь чуть ли не эйфорию.

Сделать свою жизнь не нормальной, а хорошей или отличной, человек, конечно, никогда не сможет. Ведь вопрос изначально стоит неверно и является компромиссным. Верный вопрос: «Как сделать жизнь ИДЕАЛЬНОЙ?» И тут появляется главная проблема — человек не знает, каким для него будет идеал, он не мыслит в таких категориях, он мыслит в категориях крота — копаясь в мелких проблемах и мелких удовольствиях своей жизни, пытаясь слепить из этого что-то, где дофамина будет побольше, а кортизола — поменьше. Идеал же требует невероятных усилий, но, к счастью для людей (за исключением редких лузеров), для ухода от этого вопроса существует у них есть куча защитных механизмов:

• установка «идеал недостижим»,
• впечатление, что «мне бы с текущими вопросами разобраться, а с идеалом потом разберусь»,
• «жизнь длинная, времени много»,
• «мне и так хорошо»,
• «идеал — для великих, а я не Моцарт»,
• тысячи их.

Расплачиваться за эту возможность не прикладываться больших усилий приходится смыслом жизни, зато сама жизнь при этом относительно комфортна.

Одной из главных тем этого канала является парадоксальная неспособности человека брать ответственность на себя и невротическом желании переложить ее на другого. За это я периодически подвергаюсь бесчеловечным гонениям.

Но эту тему я таки считаю важнейшей — ведь именно с нее начались все проблемы человечества. Вспоминаем: человек впервые согрешил, съев то, что ему не предназначалось, а на вопрос о том, не сделал ли он это, ответил: «жена, которую Ты мне дал (sic!), она дала мне от дерева, и я ел».

В те времена не было государства, начальства и даже родителей — и первому человеку пришлось переложить ответственность за свой поступок на самого бога. Где бы мы были сегодня, если бы первый человек признал свой косяк и взял ответственность за него (то есть за себя)? Мы не знаем, но уже его сын довел технику «включение дурака» до идеала, и с тех пор мы не научились делать лучше. На подобный вопрос тот ответил: «Разве я сторож брату моему?» С тех пор все духовники и начальники слышат аналогичные фразы каждый божий день.

С чего начали, того и придерживаемся, просто на роль сил, определяющих наши поступки и самочувствие, мы поставили то, что нам предложили политики, психологи и контент-мейкеры вроде Павликова: всякие там бывшие половые партнеры (впрочем, шаг к этому сделал уже первый человек), президенты и прочие токсики.

Для моих знакомых нет такой сферы, где мое слово значило бы так мало, как в рекламе. Особенно если это слово: «Этого делать не стоит». Понятно, что ко мне как к маркетологу обращаются за советом часто, маркетолог в этом смысле почти как врач (хотя в большинстве смыслов — как проститутка). И почти во всех случаях советами воспользовались только тогда, когда надо поменять что-то слегка и, строго говоря, можно было обойтись и без совета. Если мой совет заключается в том, что делать надо принципиально иначе, мне заранее известно, что ему не последуют. А именно такой совет ценен по-настоящему, потому что, давая его, я точно знаю, что человек идет к провалу.

Строго говоря, обычно за советом обращаются лишь для того, чтобы советующий подтвердил то, что спрашивающий уже решил. Если это произойдет — отлично, если нет — неприятно, но ничего страшного.

Я сам действовал примерно так же, когда лет шесть назад пытался запустить офлайновый бизнес. Я тоже считал, что у меня всё такое уникальное, и универсальные правила офлайнового бизнеса для меня не писаны. Оказалось — писаны, надо было слушать опытных людей, и бизнес вскоре пришлось сворачивать. Подобный случай был, конечно, не единственным в моей жизни. Каждый раз, когда я по каким-то причинам считал, что я почему-то особенный, и ко мне знания более опытных людей отношения не имеют, я проваливался. Точно так же, как проваливаются люди, которым я говорю, что их бизнес-идея изначально бесперспективна, или что продвигать их продукт надо принципиально иначе.

Вообще, мало что может дать так много, как чужой опыт; и мало что мы ценим так мало, как чужой опыт. Парадокс состоит в том, что мы этот чужой опыт при этом взыскуем и даже платим за него, и порой платим много. Но отказываемся от него ровно в тот момент, когда оказывается, что, действуя в соответствии с ним, надо много работать, много менять, многому научиться и от многого отказаться. Поэтому контету о «самопомощи» уже столько лет, а потребность в нем только растет.

Принципиальная проблема примитивного материализма со всем его научпопом — в том, что если бы его последователи действительно были последовательными, им пришлось бы отрицать существование самих себя. По их философии, всё их существование есть лишь некая перцепция: материя сложилась определенным образом, электрические импульсы в нейронах, ЦНС и всё такое. В общем, вся жизнь — сон без сновидца. А далее по Достоевскому должно было бы следовать «Нет добродетели, если нет бессмертия», или, в переводе для широких народных масс: «Если Бога нет, то всё позволено».

Решительно непонятно, зачем в такой ситуации доказывать окружающим, что они мракобесы, и им надо верить в последние апдейты к картине мира от научного сообщества (которые, как известно, выходят регулярно, и вчерашняя картина мира начинает считаться мракобесием). Зачем во сне без сновидца вообще делать нечто, кроме доставления себе удовольствия и самоубийства?

Научпоперы, конечно, пояснят вам, что занимаются просветительством вследствие того, что человек нуждается во всякой там борьбе, поскольку всевозможные эндрофины и всяческие дофамины. Но всё это не может удовлетворить по-настоящему пытливый ум. Поскольку если я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не верю в то, что делаю, не допуская даже крошечной вероятности наличия у этого некого смысла, то я либо теряю к этому всяческий интерес (путь здорового человека), либо схожу с ума (путь склонного к самокопанию персонажа Достоевского).

Научпоперы же как будто не решаются быть последовательными до конца, тем самым проявляя ту же слабость, что проявил Достоевский, — они не живут в соответствии с тем, о чём говорят. Достоевский устами своего Зосимы утверждает, что «кто любит людей, тот и радость их любит», а сам в приступе ревности готов убить свою жену — хороша любовь и радость. Научпоперы, в свою очередь, утверждают, что знают, как устроена жизнь, но сами при этом являют собой удивительно тщедушные, если не сказать жалкие, создания — почему же их знания не конвертируются в здоровье и радость? Рукой Достоевского, тем не менее, явно водила сила более совершенная, чем он, а к какому либерально-прогрессисткому эгрегору подключаются руки научпоперов — вопрос всё еще открытый.

Достоевского мы, тем не менее, можем понять и простить (но не оправдать). Автор, как известно, умер, и порой произведения, формальное авторство которых принадлежит ему, оказываются совершеннее и целостнее его самого. Другая история с проповедниками (а научпоперы проповедуют определенную цельную картину мира) — проповедник проповедует не столько словом, сколько делом. Вот, мол, какой я человек, если хочешь уподобиться мне — слушай, что скажу. Но, во-первых, сложно представить себе человека, желающего быть похожим на людей, смотрящих на нас с обложек ютубовских роликов про «рейтинги мракобесов» и «влияние генов на развитие человека» (впрочем, одна из научпоперок смогла-таки продать свою яйцеклетку). А во-вторых, вышеописанное противоречие между выводом, следующих из их тезисов, и их упорным желанием жить и проповедовать, наводит на мысль.

В этом смысле убежденные геймеры, проводящие жизнь за компьютерными с играми и порнографией (поскольку «мозгу без разницы, совершаете вы открытия в реальном мире или в виртуальном, а половой системе — являетесь ли вы самостоятельным или человекозависимым»), ведут жизнь куда более последовательную, поскольку подтверждают слово делом. Хочешь сдавать квартиру в Москве, а на получаемые деньги заказывать доставку еды и раз в два года апгрейдить компьютер — пожалуйста, вот тебе соответствующая таким потребностям жизненная философия. И таких ребят мы, хотя и не можем одобрять, не можем и не уважать.

А вот что за моторчик торчит из попы у научпоперов, который заводится каждый раз, когда рядом кто-то перекрещивается, инквизиция разберется это интересный вопрос.

Я в России — понаехавший. Родился я в Белоруссии и до 23 лет жил там. Знаете, какая у белорусов вторая по популярности тема для шуток и мемов? Набившие оскомину, до нюансов одинаковые впечатления туристов из России (в большинстве своем — москвичей и петербуржцев) о Беларуси:

• спокойно,
• чисто,
• порядок,
• молодец батька, не то что мы, такую страну просрали!

Могу допустить, что сейчас белорусов триггерят другие темы (например, слово «Белоруссия»), но 15 лет назад дело обстояло так.

Белорусы иронично относятся к таким отзывам по той простой причине, что дорогие москвичи не видят то, что для белорусов очевидно: зарплата обычного москвича несопоставима с зарплатой обычного белоруса. И если обычный москвич смотрит на чистоту минских улиц из окон дорогого ресторана, то обычный белорус — убирая эти самые улицы (да, дорогие мои борцы с мигрантами, задумайтесь о том, кто будет убирать вам улицы, строить на этих улицах дома и доставлять в них заказы из «Вкусно — и точка» — и сколько денег они за это будут брать).

Москвичи не виноваты, это обычное когнитивное искажение: то хорошее, что есть у нас, мы считаем само собой разумеющимся. Точнее даже так: мы вообще это не «считаем», для нас это естественно — как наличие у нас рук или способности видеть. Поэтому, например, так часто «хорошо там, где нас нет». Отсюда все эти недоуменные посты от русских эмигрантов. Мол, как так, к врачу не попасть, воду приходится экономить, с налогами черт ногу сломит...

А поскольку человек обычно страдает не потому, что у него чего-то нет, а потому, что он узнал, что у другого оно есть, это когнитивное искажение оказывается источником бесконечных страданий. У соседа всегда яблоки будут краснее, а грудь у его жены — больше.