Айтишники, вы меня не так поняли! Вы хорошие! Не отписывайтесь, ставьте лайке, пишите хвалебные комментарии!

Давешний пост про обиды на мир, в котором я невольно заставил многих считать, что я являюсь сторонником сегрегации айтишников от гуманитариев, заставил меня пересмотреть многократно мною описанный эффект додумывания и игнорирования.

Если коротко: мы обладаем более или менее состоявшейся картиной мира. Это удобно, но проблема в том, что картина эта — много меньше мира реального. В результате мы подгоняем мир реальный под нашу картину мира с помощью додумывания и игнорирования. Это хорошо заметно, когда мы полагаем, что «все люди делятся на два типа» — например, соевые слоны и консервативные куколды. Мы готовы по нескольким произнесенным фразам отнести человека к одной из этих категорий, даже если этот человек одинаково далек от них обеих. Для этого мы:

• Додумаем за него то, чего он не говорил. Он нам скажет, что нельзя просто так взять и раздать деньги всем нуждающимся, а мы в этом услышим «пусть учителя и врачи мрут от голода!»
• Проигнорируем всё то, что мешает нам додумать. Например, все эти рассуждения об инфляции и долгосрочных последствиях наращивания денежной массы

Примерно таким образом некоторые уважаемые комментаторы увидели в моем посте старую-добрую войну гуманитариев с технарями и страх прогресса — хотя пост написан о вещах, свойственных примерно всем.

Это — процесс неосознанный, он происходит сам собой. У человека нет мысли «так, он этого не сказал, но наверняка это имел в виду, а это мне непонятно, поэтому я про это забуду». Нет, человек совершенно искренне СЛЫШИТ то, что додумывает, и НЕ СЛЫШИТ то, что игнорирует. Он вам может потом на библии клясться, что именно это и сказал обвиняемый.

Это удивительным образом напоминает то, как устроено наше зрительное восприятие. Я всем очень рекомендую попытаться посмотреть на пейзажную живопись, особенно импрессионистскую, буквально — что там изображено? Мы можем увидеть, что «дерево» на самом деле удивительно слабо напоминает дерево — это лишь пятна красок нескольких цветов. Но происходит магия, и наш мозг дорисовывает эти пятна до конкретного объекта — да еще так успешно, что надо еще постараться, чтобы увидеть нарисованное буквально.

Та же история — всевозможные несуществующие люди, собаки и монстры, которых мы склонны видеть в темноте. Подойдя к столбу или кусту поближе, мы искренне удивляемся: как мы могли в ЭТОМ увидеть живое существо столь ОТЧЕТЛИВО? Представим себе, насколько искаженно мы можем воспринимать мир идей и мыслей, который намного более абстрактен и сложно воспринимаем, чем физические объекты.

На эту тему есть анекдот, который мне ужасно нравится. Психолог проводит с клиентом тест Роршаха (это когда тебе показывают абстрактные картинки, а ты говоришь, какие объекты или сюжеты ты в них видишь). Показывает первую картинку, клиент отвечает: «Голая женщина». Вторую — «Голая женщина». Третью — «Голая женщина». На четвертой картинке клиент не выдерживает: «Доктор, да вы больной!»

Реальность непрерывно проводит нам тест Роршаха — и то, что мы услышали в словах другого человека, зачастую намного больше говорит о нас, чем о нем. Уважаемые, но наивные поборники примитивного материализма, делают из этого вывод о принципиальной непознаваемости мира — и что вообще мы живем в виртуальной реальности своего мозга, из которой нет выхода. Это логическая ошибка: если объект x включает в себя y, это не значит, что x=y. Если нам свойственно искажать и видеть свое кино вместо реальности, это не значит, что это всё, на что мы способны. Взаимопонимание возможно, но вещь эта скорее переживательная, чем понимание под одними словами одних и тех же понятий.

Смотрел давеча интервью с одним выдающимся разработчиком играющих в футбол роботов. Сам этот робо-футбол — весьма нелепое зрелище, по сравнению с которыми товарищеский матч нашей сборной, на котором она громит очередную зимбабву, — это верх зрелищности. Тем не менее, по этой штуке даже проводятся ежегодные международные турниры.

Интервью давал один из разработчиков команды-чемпиона. Главная бросающаяся в глаза характеристика — это то, что наши братья американцы называют «socially awkward», что можно перевести на русский примерно как «нелепый». Тот самый сын маминой подруги, которого мама приводит тебе в пример в 20, когда тот уже зарабатывал несколько тысяч долларов в месяц, но не приводит в пример в 30, поскольку последние 10 лет из квартиры он не выходил. Боже, какие были глаза были у этого в целом безэмоционального и безжизненного человека, когда он говорил, что цель их проекта — создать к 2050 году таких роботов, которые смогут победить чемпионов мира по футболу!

Я вообще не разбираюсь в людях и должен уходить из маркетинга и медиа, если для этого парня задача создать роботов, обыгрывающих живых футболистов, — это не задача победить мир живых людей, который ему отказал.

Небольшое пояснение для тех, кто не любит футбол. Футбол — это праздник, а финал чемпионата мира по футболу — может, самый масштабный праздник в мире. Да, по итогам этого праздника — крошечный процент празднующих (финал смотрит весь мир, а не только жители играющих в нем стран) чувствует досаду вследствие проигрыша, но перед этой досадой — часы и дни радости (от наблюдения за тем, как твоя команда идет к финалу, от ожидания и созерцания этого финала). Многие помнят чемпионат мира в России в 2018 году с этой атмосферой равенства и братства. Вот это футбол.

Так вот, когда в 2050 году механические монстры будут в ноль выносить лучшую команду мира, НИКТО НЕ БУДЕТ РАДОВАТЬСЯ. Ну, кроме кучки компьютерных гиков, которые этих монстров создали. Не будет никакого праздника, не будет дней предчувствия, не будет ликования победы и даже горечи поражения (а она тоже приятна). Для менее чувствительных граждан это будет лишь унылое зрелище, а более ранимые будут с болью смотреть, как лучших футболистов мира — самых быстрых, дружных, ловких, точных — метафорически давит каток технического прогресса. И, повторюсь, я ничего не понимаю в людях, если занимающиеся этим компьютерные гики не хотят именно этого — катком своего интеллекта раздавить то, что манифестирует всю витальность человечества, которой у них нет.

Почему эти компьютерные гики обижены на мир и за что хотят ему отомстить — весьма очевидно, не хотелось бы на этом заострять внимание.

От этого и исходит моя иррациональная (признаю́) нелюбовь ко всякого рода научпоперам, феминисткам и новым левым радикалам. За их желанием создать новый лучший мир чувствуется страшная обида на этот мир и желание уничтожить те или иные его составляющие: высокое — у научпопа, мужское — у феминисток и просто гармоничное и здоровое — у всевозможного ЛКБТКИ+.

Рискну предположить, что почти у каждого из нас эта обида есть. Склонные к рефлексии не альфа-самцы подтвердят: когда впервые в жизни девушка не желает с тобой знакомиться, тебя отвергает не эта девушка, а Женское вообще — а это ни много ни мало отказ в праве на жизнь. Я уж молчу про родительские несовершенства и первые детские конфликты, которые становятся несовершенством всего мира и конфликтом со всем миром. И этим ударом можно распорядиться по-разному: всю жизнь пытаться отомстить миру за то, что он тебя не оценил, или попытаться найти с ним общий язык. Опять история про Авеля и Каина, короче.

Сложно переоценить, насколько созидательно для человека следование простым истинам о том, как жить:

• Регулярная физическая активность
• Ранний подъем
• Закаливание
• Держать спину ровно
• Не залипать в телефончик
• Вообще не отвлекаться
• Делать перерывы в работе
• Не думать о плохом
• Умеренность в питании
• Побольше бывать на свежем воздухе
• Не пить и не курить
• И так далее

Парадокс ситуации состоит в том, что:

• Выполнение всего этого реально помогает
• Объективно это вполне доступно и не требует сверхусилий
• Но делают это не только лишь все
• При этом страдают и понимают, что следовало бы следовать

На выручку приходят лайфхаки: положите телефон в другую комнату, на работе пользуйтесь таймером, посмотрите мотивационное видео. Множащиеся лайфхаки не работают, косвенным свидетельством чего является стабильный рост среднего веса и экранного времени.

Отраженная в самом их названии суть лайфхаков — это упростить жизнь. В данном случае суть в том, что если у тебя не хватает воли придерживаться неких правил и вообще это доставляет тебе страдания, то существует способ сделать это без использования силы воли и почти без прикладывания сил. Чертовски заманчиво, но не работает, и человек, вместо отвлечения на оставленный в другой комнате телефон, открывает новости на ноутбуке.

Благословение и трагедия человека состоит в том, что банальные истины — это то, что надо усложнять, а не упрощать. Человек со всеми своими текущими привычками, который прямо сейчас, сгорбившись, листает тиктоки и кушает пироженку, приобрел эти привычки не просто так. Он не может быть таким же человеком с такими же потребностями и ценностями, но, внезапно, с гордой осанкой и брокколи на ужин и без таймкиллеров в телефоне. Или может, но недолго и каждую секунду себя при этом контролируя. Даже если обложит себя со всех сторон всеми лайфхаками мира. Чтобы начать следовать простым истинам, надо измениться самому.

Рискну обратить внимание на то, что игнорирование или следование любой простой истине является лишь проявлением позиции по жизни: позиции жертвы в первом случае и позиции создателя — во втором. В первом случае человек действует в соответствии с реакциями на то или иное внешнее воздействие или гормональный всплеск в собственном организме (привет, Ева, привет, Адам), а во втором — в соответствии с принятым решением и желанием, не зависящим от погоды и настроения. Редко встречаются люди, которые проявлены исключительно в первом или исключительно во втором модусе (хотя тех, кто полностью следуют первому варианту, всё больше), но почти всегда есть нечто ярко доминирующее, определяющее. Перед нами либо создающий, хотя и не идеальный человек, либо тряпка, которая периодически пытается взять себя в руки.

И если для человека высшей ценностью является получение простых удовольствий, то он всё равно будет склонен получать их здесь и сейчас, а не откладывать на потом с помощью самоограничений. Если же у человека есть нечто более ценное, чем простые удовольствия, то он в тех же самых самоограничениях и самопринуждениях не ограничивает себя, а, напротив, позволяет себе жить. Не залипая в телефон, он не лишает себя того, что является для него самым значимым, а позволяет себе заниматься тем, что является для него самым значимым. Это не означает, что он при этом лишен зависимостей и всем нам понятных реакций, но означает, что состоит он не только из них.

Одна из многочисленных негативных сторон второго подхода — в лайфхаки и вообще простые решения такой человек верить перестает.

Один из моих любимейших анекдотов:
— Алло, полиция?! Меня похитили инопланетяне!
— Вы что, пьяны?
— Да!.. Так совпало.

Анекдот хорош тем, что прекрасно демонстрирует действительно уморительную человеческую способность не видеть связь между своими поступками и положением вещей — даже когда эта связь очевидна. Это тот самый закоренелый курильщик, который искренне удивляется, когда ему диагностируют одно из заболеваний, о которых его десятилетиями предупреждали пугающие фотки на пачках сигарет. И оказывается, что в болезни этой повинны генетика, экологическая обстановка и возраст. А то, что человек курит... так совпало (и в итоге этот человек игнорирует требования врачей бросить курить — врачи заблуждаются, а сам-то он знает, что дело не в сигаретах).

Филипп Киркоров оказался на голой вечеринке, просто зайдя не в ту дверь. А то, что он при этом был одет в рыболовную сеть... так совпало.

Наконец, человеку плохо в офисе, всё его раздражает, и это — из-за плохих коллег и несправедливого мироздания. А то, что он ленивый и склочный... ну вы поняли.

Величайший дар человека — способность видеть мир как причины и следствия, а не как хаос явлений. Не менее впечатляющий дар — способность не видеть мир таковым, когда «первая причина — это я». Наш друг Фрейд описывает явление, которое известно каждому, кто имеет богатый опыт интенсивных отношений с ближними. Он говорит:

• Люди, находящиеся на пути к освобождению от невроза (а у Фрейда это подразумевает осознание внутренних процессов, из-за которых невроз происходит), всегда сопротивляются этому
• При этом многие начинают производить впечатление слабоумного. Замечу, что Фрейд, будучи профессиональным психиатром, не использовал такие термины в обыденном значении, и когда он говорил «слабоумный», он именно это и имел в виду. Осознайте серьезность его заявления.

Многие видели, как взрослые умные люди, когда разговор касался какой-то темы, внезапно перестают вас понимать, несут околесицу, а порой и откровенно врут — причем врут с несвойственной их развитому уму неумелостью и без всякого рационального смысла, так что язык не поворачивается назвать их лжецами. Те, кто замечал такие процессы в себе, знают, что выражение «как уж на сковородке» — необычайно меткое.

И всё же среди однозначных черт, отделяющих нас от животных, — именно осознание причин и следствий. У животных есть лишь видимость такого осознания: животные либо инстинктивны (спариваются звери не для деторождения, хотя деторождение происходит), либо носят характер поверхностного замечания (посмотрел в глаза и жалобно мяукнул — получил вкусняшку). Ни один котик не знает про свою «котовость», которая позволяет проделывать этот трюк. И слава богу — иначе бы он стал суперкотом и поработил человечество, поскольку степень его осознанности превышала бы степень осознанности большинства людей.

Аналогичным образом человек отказывается видеть связь между своим конструктивным поведением и конструктивными событиями… если конструктивных действий еще нет. Чтобы добиться успеха, надо не работать, а ждать подходящих условий. А чтобы улучшить отношения, надо подождать, когда человек улучшится.

Рискну предположить, что осознание причин и следствий здорового человека — это когда человек понимает, что ВСЁ имеет последствия. Это мистическое переживание, которое вполне себе подтверждается банальной логикой (см. эффект бабочки). И положительная эмоция, и дурацкая мысль, не говоря уже о поступках, определяют будущее человека и вообще всего. Такой человек начинает вести себя так, чтобы благие последствия его существования кругами по воде разносились на максимальное пространство и время.

Наш дорогой Федор Михалыч предлагал человеку осознать, что он парадоксально виноват во всём — и даже убийца, возможно, не стал бы убийцей, если бы сам был праведником. Находя это во многом справедливым, я всё же считаю более конструктивным способом жизни попытку быть не только виноватым во всём плохом, но и быть причиной многого хорошего.

Есть такой формат контента: «Исследователи доказали, что исследователи, доказавшие вред [какая-нибудь штука, вызывающая психическую зависимость, вроде порно, сериальных запоев и видеоигр], — ненастоящие». Там сначала говорится, что нет исследований, доказывающих, что все эти приятные штуки действительно вредно. Далее рассказывается, откуда взялся миф о вредности этого (например, тупая христианская мораль или жестокий патриархат, которые подавляют наши естественные и т. д.). Потом говорится, что это даже полезно: видеоигры развивают мозг, а залипнуть в сериальчик на все выходные — отличный способ перезагрузиться перед продуктивной рабочей неделей. И в конце сообщается, что, конечно, есть те, кто этим злоупотребляет, но вам до них — как до луны.

[В скобках замечу, что сам я не становлюсь на сторону сообществ по ограничению себя в чём-либо. Не потому, что ограничивать себя не стоит, а потому, что полагаю, что эти ребята неправильно едят бутерброд: надо, чтобы сверху была задача, а уже под ней отказ от того, что выполнению этой задачи мешает, а они ограничение как самоценность выводят. В таком варианте мы становимся ЗОЖниками, которые перешли на ЗОЖ якобы ради более полной жизни, а в итоге вся их жизнь посвящена подсчету БЖУ и залипанию в приложения, считающим пульс и количество шагов]

Обычно эти статьи имеют идеологический оттенок «новых левых», вследствие чего порой парадоксально лишь подтверждают вред вредного для тех, у кого в венах не течет эта идеология. Англоязычная Википедия, критикуя критику онанизма, неиронично дает ссылку на исследование, согласно которому отсутствие онанизма ведет к таким НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫМ последствиям, как повышенное либидо, — то есть делает мужчин слишком мужественными. Надо пройти весьма своеобразную промывку мозгов, чтобы, увидев такое исследование, заняться исправлением этого досадного побочного эффекта от жизни без порно.

Проблема мировоззрения, которое предлагается такими материалами («нет постыдных удовольствий, это всё тупые христиане и прочие мракобесы придумали»), в том, что оно по-своему справедливо. Для маменького пирожочка, действительно, нет ничего плохого в том, чтобы перед работой залипнуть в Порнхаб, после работы залипнуть в Плейстейшн, а на выходных залипнуть в Нетфликс. Без всего этого ему, скорее всего, будет тревожнее и скучнее. Повышенное либидо для него и правда будет проблемой, поскольку выражаться оно будет лишь в том, что соответствующие фантазии будут мешать ему засыпать и работать. Обилие свободного времени будет давить на него. Заставьте его отказаться от его маленьких радостей на месяц и замерьте его состояние до и после — не будет ничего удивительного в том, что ему как минимум не станет лучше.

Правда, есть небольшая вероятность, что заскучавший пирожок задумается о чём-то важном, о чём раньше ему не давал задуматься непрерывный поток виртуальных впечатлений. И есть совсем крошечная вероятность, что заскучавший пирожок займется чем-то, что станет отправной точкой на его пути от пирожка к полноценному человеку. Но на статистику такие исключения не влияют и относятся к статистической погрешности.

Маленькие зависимости (вернее, зависимости, которые выглядят маленькими, но отказаться от них почему-то не получается) — проблема не для пирожков, а для людей, которые хотят чего-то большего, чем мягко-теплого пирожкового существования. И им не нужны никакие исследования, чтобы на себе ощутить — да, черт побери, залипание в соцсетях привлекательно, но делает мою жизнь хуже. Для такого человека может быть привлекательно в какой-то момент «убедиться» в том, что на самом деле соцсети ему не вредят, и это всё его предубеждения, навязанные консервативным обществом. «Раз наука говорит, что нет ничего плохого в том, чтобы быть пирожком, кто я такой, чтобы спорить?» — говорит этот человек и отказывается от труднореализуемым желаний в угоду легкодоступным удовольствиям. В то время как «второй волк» в его душе с облегчением вздыхает — отныне хозяин будет кормить только его.

Я недавно подписал контракт с издательством и теперь пишу книгу с рабочим названием «Почему мы верим рекламе, хотя не любим ее, и зависим от соцсетей, хотя они нам не нравятся» (сразу отвечу: пока по дате издания конкретики нет, но допускаю, что уже в этом году) — и очень страдаю.

Многие дорогие подписчики отмечали (кто-то — в виде комплимента, кто-то — как упрек), что я не подстраиваю тексты под аудиторию. Не пытаюсь ни упростить мысли, ни сгладить углы, ни пояснять то, что считаю понятным. Вопреки блуждающим в интернетах мифах обо мне как неком провокаторе — нет, я даже не пытаюсь провоцировать, хотя, конечно, понимаю, что и для какой аудитории в том или ином тексте станет триггером. Просто я не подстраиваю тексты и в этом плане тоже — не убирая те примеры, которые мне кажутся наиболее подходящими, и не обходя те вопросы, которые мне интересны, даже если это вызовет негатив.

[В скобках замечу, что считаю возможность вести канал так своим достижением. Я смог показать свои тексты и оказаться интересным для большого количества интересных людей. Приоткрою профессиональную завесу: мои коллеги маркетологи и медийщики недоумевают, как такие большие и унылые неглупые тексты могут привлекать столько людей, да еще и сподвигать их писать такое количество больших и умных комментариев. Этот канал ломает маркетингово-медийные шаблоны, мы с вами заставляем этих людей недоумевать.]

Но в написании книги я столкнулся со следующим: то, что я считаю своим достижением, стало моей зоной комфорта. Будучи маркетологом, я много лет создавал контент с полной подстройкой под ту или иную аудиторию, а на этом канале не подстраиваюсь вовсе. Но теперь, когда я пишу книгу, ситуация перевернулась. В книге я пишу для людей, которые нифига не лояльны, нифига не знают сложившихся базовых понятий моих текстов и уж тем более нифига с ними не согласны. И моей задачей внезапно оказывается:

• Всё же написать то, что я хочу, для тех, кому я это пишу
• При этом последовательно разъяснять всё с самых основ
• Делать это в том числе и для тех, кто не согласен со мной принципиально
• Доказывать, доказывать, доказывать — всё то, что на этом канале я просто подразумеваю как аксиому. С примерами и, прости господи, исследованиями (почему исследования по психологическим и социальным вопросам сами по себе редко что доказывают, я как-нибудь тут напишу)

И я наблюдаю в себе весь комплекс реакций, о которых тут неоднократно писал. Хочется сказать редактору: «Ты ничего не понимаешь, это в других книгах надо писать так, а У МЕНЯ всё устроено иначе». И испытываю при этом эмоции «они хотят такого уникального Меня поместить в шаблоны и рамки!» Но печальная правда при более пристальном взгляде такова: я столкнулся с непривычной задачей, реакция на которую — «ну зачем мне ее выполнять, ведь и так всё хорошо». Типичная реакция на новое — которое выглядит романтично-желанно поначалу, но оказывается нифига не простым и не романтичным на деле. Примерно как городской житель, который грезит о переезде в деревню, но слабо представляет, как это выглядит в реальности, осуществив мечту, сталкивается с миллионом непредвиденных трудностей (это — тоже мой личный опыт).

И вот я, скрепя сердце и скрипя извилинами, делаю то, чего еще не делал, не только без немедленного вознаграждения, но и вообще без гарантий вознаграждения. Крайне некомфортно, но я верю, что через пяток лет я буду благодарен себе за то, что преодолел это сопротивление сегодня.

Максима «перед тем, как пытаться изменить мир, уберись в своей комнате» сообщает нам очевидную штуку. Человеку свойственно избегать реально существующих проблем в СВОЕЙ жизни, компенсируя это гиперактивностью по отношению к зачастую мнимым проблемам ДРУГИХ ЛЮДЕЙ. Это — одна из причин, почему революционные взгляды больше свойственны молодым людям, ведь у них не обустроена жизнь, а в крови кипят неудовлетворенные и, зачастую, неудовлетворимые желания.

Это весьма забавно: человек, который не смог осчастливить себя и сделать счастливее близких, считает, что знает формулу счастья других людей. Я полагаю, что обычно он при этом весьма искренен. Он искренне не понимает, как ему сделать лучше себя, но он так же искренне убежден, что понимает, как сделать лучше других. Он искренне не может разобраться в своих желаниях и так же искренне уверен, что знает, чего хотят другие (в этом смысле нас особенно радуют феминистки, желающие «раскрыть глаза» сестрам, чьим умам не дал развиться патриархат).

Проблема заключается в том, что под искренностью мы можем понимать не только, как выше, отсутствие намеренной лжи: когда человек ДУМАЕТ «я считаю так, а скажу иначе». Искренность — это еще и искренность с собой, и она зачастую относится к тому, что человек не облачает в слова даже внутри себя. И неискренность тут заключается в том, что человек прячет от самого себя то, ПОЧЕМУ ему так хочется помогать другим. И внезапный ответ — а потому, что это позволяет заниматься имитацией активной деятельности, тогда как в жизни есть масса сфер, где деятельность нужна реальная.

На уровне слов условная феминистка (можно взять для примера любых других радикалов-иррационалов, но феминистки нам родней) может ответить на этот вопрос так: «Потому что патриархат мешает ЛИЧНО МНЕ, и чтобы МНЕ быть счастливой, патриархат должен быть разрушен».

Однако суровая правда жизни говорит нам, что те, кто вопреки преградам патриархата, капитализма и Путина всё-таки убрался в своей комнате (то есть навел порядок в себе и своей жизни), перестают не только хотеть освобождать других, но и вообще причинять другим какую бы то ни было пользу.

Мир в их глазах внезапно оказывается удивительно разнообразным и, более того, непостижимым — а значит, не следует вести себя так, будто тебе с ним всё понятно. Эти же люди внезапно начинают влиять на мир — будь то буквально руководящей и организационной деятельностью или, что порой куда продуктивней, «обычным» конструктивным трудом. Они перестают делать то, что я называю взятием на себя функций бога — то есть не считают себя вправе решать судьбы других людей, в том числе из самых благих пожеланий (поскольку эти благие пожелания лишь скрывают пожелания настоящие).

И хотя решать свои проблемы (что включает проблемы в отношениях с ближними) — сложнее, чем решать проблемы мировые, у такого подхода есть одно преимущество. Решить свои проблемы человек в состоянии, а освободить от существующего в твоей голове патриархата других согражданок пока еще ни у кого не получилось.

Я испытываю стойкую неприязнь к развлекательному кино. Не потому, что оно «тупое» — это само по себе не порок. А потому, что развлекательное кино каждую секунду стремится меня развлекать, и это ужасно утомляет. Так, развлекательное кино очень четко ведет тебя по строгому эмоциональному пути: когда нужно создать напряжение, когда — интригу, когда — небольшую разрядку в виде юмора (тупого) и так далее. В современном коммерческом кино этому шаблону следуют практически по минутам, а насколько точно то или иное действие на экране вызывает нужную реакцию в сердцах, тестируется на фокус-группах. Зрелищность и увлекательность не отпускают ни на секунду и, когда надо, делают скачок, чтобы потом постепенно затихнуть, дав аудитории выдохнуть.

Я себя при просмотре подобного чувствую примерно как главный герой «Заводного апельсина», которого обездвижили перед экраном, зафиксировали веки и начали с дикой интенсивностью показывать всякие забористые кадры. Или как гусь, которого насильно кормят, чтобы потом из его печени получилась вкусная фуа-гра. «Хватит!» — хочу крикнуть я, но органы чувств и эмоциональные рецепторы забиваются новой порцией сладко-жирно-соленых ментальных впечатлений.

Это похоже на «то самое неловкое чувство, когда» человек без чувства юмора всеми силами пытается тебе понравиться и для этого постоянно шутит, но каждая шутка — всё более не смешная и жалкая. И очень хочется, чтобы он перестал пытаться произвести на тебя впечатление и «просто был собой». Но в кино ситуация хуже, поскольку средства воздействия — в разы мощнее, чем у несовершенного человека, а применяющий их на тебе коллектив авторов считает тебя настолько тупым, что тобой и твоим вниманием надо, как ребенком, тщательно управляет и не отпускает ни на секунду.

Искусство же (а не продюсерские фильмы, которые редактируются в зависимости от реакций фокус-групп, как А/Б тесты в рекламе) предлагает некий коллектива авторов, оставляя зрителю самому решать, что с этим делать — на что обращать внимание, что находить важным, над чем думать, что пытаться почувствовать — в общем, самому совершать все те действия, которые в продюсерском кино совершаются за человека. А поскольку все эти действия являются усилиями, то есть работой — зритель массовый их терпеть ненавидит и с огромной радостью делегирует свои когнитивные функции продюсерскому кино.

И это — одна из причин, почему все самые популярные фильмы последних лет являются всевозможными сиквелами и киноизвращениями вроде «Годзилла против Супермена». Даже если фильм построен по шаблону, всё равно вникание в новых героев и новый мир — это небольшие усилия. Сиквелы уберегают тебя и от них.

Вот так я красиво объяснил, почему я лучше большинства.

Активно увлекаясь командными видами спорта, я невольно сталкиваюсь с тем, как кому-нибудь время от времени «прилетает» — ногой по ноге, локтем в грудь, мячом в нос или другим уязвимым частям тела.

В большинстве случаев эти неприятные события не являются следствием не только намеренного желания причинить вред, но даже неосторожности. Игра есть игра — люди бегают, борются, мяч летит с высокой скоростью, может случиться всякое. Подразумевается, что игрок, выходя на поле, соглашается с этим. Играть так, чтобы полностью исключить причинение друг другу боли, означает перестать играть. Это было бы как отношения между людьми, которые пропитались псевдопсихологической философией личных границ — лишь имитацией отношений. Мы, люди, играем в баскетбол потому, что не способны идеально управлять мячом, то есть мяч не всегда летит туда, куда мы хотим, и порой на его пути оказываются чье-то лицо — се ля ви.

Тем не менее, людей можно разделить на две группы по реакции на случайно причиненную им боль:

• В том или ином виде пострадал и пошел играть дальше
• Усердно упрекает того, кто стал формальным источником страданий, порой долго доказывая ему, что он должен был сыграть иначе

Я всегда относился к первой группе, поэтому могу лишь предполагать, какие эмоции движут людьми из второй группы — поведение которых напоминает поведение ребенка, который ругает и бьет стол, о который стукнулся. Предположение мое следующее. Боль — ощущение, безусловно, неприятное. Но я могу воспринимать его по-разному:

• «Я испытываю боль»
• «МНЕ больно, Я страдаю»

Первый вариант не исключает страданий, но в нем между субъектом и его переживанием есть расстояние. Примерно так я могу ОБИДЕТЬСЯ на человека, искренне СЧИТАЯ его плохим, а могу видеть: «Блин, во мне клокочет обида на него, но придраться мне не к чему, я сам виноват, человек обругал меня по делу». Можно сказать, что второй подход содержит мудрость, которой нет в первом, но на самом деле там много чего — и многие люди отреагируют первым или вторым способом в зависимости от характера и силы испытываемой обиды. Эта реакция лежит за пределами понимания — человек может быть тысячу раз согласен с тем, что «невозможно обидеть, можно только обидеться», но эта МЫСЛЬ не спасет его от ЧУВСТВА обиды. Механизм этот — слишком сложен, чтобы останавливаться на нем подробней, так что вернемся к попавшему по лицу мячу.

Рискну предположить, что игрок, упрекающий другого в том, что тот сделал ему больно, испытывает боль «тотально». Это не просто боль тела, но и душевные страдания. Мы сознаем, что в нашей физической боли никто не виноват — когда это лишь физическая боль. Если же мы реагируем на нее тотальным страданием, это больше, чем боль. И если в физической боли мы не виноваты, то, вообще-то, ответственность за психические страдания лежит на нас — мы могли бы не реагировать на боль столь остро, но мы проявили малодушие и, испытывая боль, превратились в нее. Однако, признание своей ответственности, как мы с вами знаем, способны не только лишь все. И когда игрок кричит другому «ты же видел, куда ты кидал мяч!!!», он на самом деле упрекает того не в боли, а в тотальном страдании. И, внезапно, ему становится легче, поскольку обнаруживается источник этого страдания вовне, скрывая реальный источник страданий — внутри.

У меня есть предположение, что вопрос личной ответственности, которому этот канал посвящен более чем наполовину, во многом стоит на том, воспринимает ли человек происходящие с ним неприятности как то, что заставляет его страдать, или как то, что сподвигает его их преодолевать. В первом случае страдание — это и есть он, во втором — нечто внешнее относительно него. Знаменитое «воспринимать это не как проблему, а как задачу» — именно об этом, а не о том, чтобы использовать правильные слова и не использовать слова плохие.

Хаотичный человек, находясь под властью эмоций, будет отвлекаться то на другие дела, а то и вовсе на какую-нибудь ерунду. Будет начинать дела и не заканчивать дела их. Будет проваливать сроки. То ли дело человек планирующий: пропишет в органайзере каждый шаг и будет уверенно идти к успеху.

На деле, часто планирование — это вовсе не рациональное поведение, а натуральный невроз. Человека обычно страшит неопределенность. Хочется представлять, что будет в будущем — и быть готовым к нему, то есть иметь план. Почти всем знакомо, как перед волнующим событием раз за разом прокручиваешь в голове, как оно будет проходить. Ты обессиливаешь себя без всякой нужды, потому что в лучшем случае было достаточно прокрутить всё три раза, а чаще — вообще не надо было, потому что на деле всё происходит не так, как ты рассчитывал.

Перед предстоящим непростым разговором надо тщательно продумать свои аргументы. Логично. Но во многих случаях — не надо, разговор может пойти не по плану или не состояться вовсе, а мы планируем не потому, что это рационально, а потому, что сильно обеспокоены ситуацией. Планировать этот разговор — всё равно что думать о хороших аргументах, когда разговор уже окончен.

Вот, допустим, конфликт поколений. Если каждое «старое» поколение воспринимать как первое (то есть как то, которое само никогда не было новым), то этот конфликт выглядит очень закономерным и серьезным:

• Есть консервативные старики. Глупые, ограниченные, с кучей ложных установок, предвзятостей, стереотипов
• И есть молодая дерзкая шпана, которая отбрасывает эти условности и провозглашает свободу

Кажется, что на наших глазах происходит если не революция, то некий качественный переход. Кто-то (в основном старики) воспринимают его как падение нравов, а кто-то (в основном молодежь) — как рывок вперед.

Но проблема в том, что, стоит нам посмотреть на контекст, и мы обнаружим, что всё это уже было. Дети уже провозглашали отказ от ментальных пут своих отцов, а отцы уже были недовольны такой недальновидностью детей. Порой это было ярко и отражено в культуре: допустим, американские и в меньшей степени европейские шестидесятые со всеми их детьми цветов и прочим. Это время дало миру Пинк Флойд, Битлз, Ролинг Стоунз, Лав, Дорз и множество других прекрасных музыкальных коллективов. Но уже в семидесятые те из них, кто не умер и не сошел с ума от наркотиков, начали играть консервативную и весьма унылую музыку. Это, конечно, мои оценочные суждения: «консервативную» можно заменить на «слушабельную», а «унылую» на «спокойную».

Можно предположить, что — да, люди стареют, но в итоге каждое новое поколение и правда всё менее консервативно, и поколение за поколением люди становятся всё более продвинутыми. Но «освобождение» и «продвинутым» — это такие же оценочные суждения, как и мое отношение к исполнителям шестидесятых, которые смогли соскуфиться уже до тридцати.

Как маркетолог скажу: мы видим лишь тенденции. Их можно назвать освобождением точно так же, как и закрепощением. Например, чем не закрепощение в чертогах своего разума есть переход от мистического восприятия мира к догматично-религиозному и от религиозного — к научно-атеистическому? Мы воспринимаем идущие от поколения к поколению преобразования в обществе как прогресс по той же причине, по которой человек в плывущей по течению лодке воспринимает это как движение вперед. Человек, который задается вопросом о том, куда ему надо, и начинающий грести в нужном направлении, видит ситуацию не столь однозначно.

Новые поколения продолжат считать себя умнее старых, а к 30 годам будут обнаруживать себя теми людьми, которых презирали в 20. А старые поколения продолжат считать себя умнее новых, забывая, как на музыкальных каналах смотрели клипы группы «Мин нет», уровень которой никак не выше трендов из ТикТока.

Тут повсеместно обмусоливают «новость» о том, что спецпосланник Трампа назвал «неприятным фактом» то, что «украинское ядерное оружие не было украинским». Это крайне забавно, поскольку говорит о том, насколько глубоко не знают историю не только наши западные партнеры (с ними и так всё понятно), но и мы сами. И является прекрасным примером того, как некогда созданный миф продолжает жить даже когда само физическое детище его создателей исчезло. Мне как медийщику и продажному маркетологу интересно наблюдать за тем, как эти мифы живут и незримо влияют на народонастроения.

Вот есть фраза «распад СССР». Мы все ее хоть раз произносили. Ирония ее состоит в том, что она подразумевает, что и в самом деле имел место некий союз неких государств, которые взяли и объединились, как ЕС, а потом взяли и решили снова жить по-своему, как Великобритания. Есть даже варианты истории, в которых эти государства насильственно присоединили — скажем, жила-была себе Украина с бравыми генетическими не-рабами, а потом русские генетические рабы взяли и оккупировала ее, включив в состав СССР (как оккупация сочетается с включением в состав оккупирующего государства — вопрос пропагандистский, просто «оккупация» звучит более сурово, чем «аннексия»).

В действительности же, если мы опустим некоторые нюансы, то СССР — это новое название России с новым административно-территориальным устройством. Поэтому, в частности, в составе УССР оказалось столько российских территорий — никому в голову не могло прийти, что этот субъект послереволюционной России, будучи названным республикой, когда-нибудь станет отдельным государством, которое вознамерится вступить во враждебный по отношению к России военный альянс.

Само «позиционирование» одного государства как союза разных государств — во многом идеологическое, я бы даже сказал брендовое. В конце концов, речь шла о мировой пролетарской революции, а не о преобразовании одной империи. В действительности же СССР — это такой же союз, как нынешняя Украина — единственный и независимый военный противник России.

И в 1991 году, строго говоря, распалась Россия, а не какое-то там надгосударственное образование. Все текущие исторические события надо рассматривать исходя из этого. Можно рассуждать о том, что распад — это участь многонациональных государств в  двадцатом веке, но не этим процессом объясняется то, что вне России оказались Севастополь, Одесса и прочие более чем полностью российские города. Я сейчас причины и следствия этих событий намеренно на разбираю (хотя всё равно найдутся те, кто упрекнут пост в «рессентименте» или «империализме»), а лишь указываю на них. Всё это не вписывается в картину мира, в которой Украину завоевали, она отвоевала свободу, а сейчас ее пытаются завоевать вновь (к слову, если понять, что «они там» видят ситуацию именно так, то можно понять и их самих намного лучше).

Ирония в том, что «мы тут» недалеко ушли от «них там». Если бы люди понимали вышеописанные элементарные исторические факты, одно только упоминание «украинского ядерного оружия» воспринималось бы не иначе, как анекдот, и на заявление американца про «неприятный факт» мы бы реагировали не пальцем вверх, а задорным «ну тупы-ы-ые».

И хотя мы смеемся над всеми этими «а вы знали, что Европу освобождали только украинские и белорусские фронты, русские тут вообще ни при чём?», многие наши соотечественники, когда смотрят разукрашенные «17 мгновений весны», недоумевают, почему там всех громят только белорусы и украинцы. К слову про «17» — в нашем состоявшемся историческом мифе в 1917 году большевики свергли императора.

Рискну предположить, что эта мифологема исчезнет лишь через несколько столетий, когда в поверхностных учебниках по краткой истории России период с 1917 (1914? 1905? Дай бог, не 988) по 20хх будет рассматриваться в одной главе.

На фотографии выше вы видите прошлогоднюю победительницу конкурса красоты «Мисс Алабама». Чем нам интересно это малозначительное событие?

Среди поборников новой этики распространен следующий весомый аргумент против нападок на лишний вес и прочие элементы этой самой новой этики: «Вы так говорите, как будто бодипозитив — это только про обжорство. Но он еще и про инвалидов, и про тех, кто имеет лишний вес из-за генетики, и…» Вместо бодипозитива можно вставить что угодно другое «новоэтичное».

Я из текста в текст продолжаю настаивать: многие формально верные умопостроения используются для покрывания собственных пороков. И в этом их большая опасность.

Безусловно, высмеивать, порицать или прятать от себя людей со специфической в том или ином виде внешностью — мерзко и не говорит ничего хорошего о тех, кто так поступает. Также нет никаких причин закатывать глаза и говорить «о богиня моя, как вы не понимаете, у всех разный метаболизм» — большинство людей после 35 понимают это автоматически на своем опыте. Лишний вес сам по себе не делает человека «плохим». Всё это — очевидная истина. Сам я в буквальном смысле на своей шкуре знаю, как, начав есть каждый день по стограммовой шоколадке, через неделю вопреки законам физики неминуемо обнаруживаешь плюс два килограмма на весах. А я очень люблю шоколад.

Люди разные и никакой человек не плох изначально — да. Но хрен вы мне докажете, что у Мисс Алабамы 2024 — широкая кость и замедленный метаболизм. Этот человек — сильно не в порядке, он день за днем и год за годом убивает себя, в неестественных количествах поглощая еду, которая с неестественной силой воздействует на вкусовые рецепторы и общее состояние человека и вызывает зависимость (найдите тут принципиальное отличие от наркомании).

И сообщение, которое пытается донести жюри конкурса, вовсе не в том, что люди разные, и это нормально. Этой идее противоречит сам факт проведения конкурса красоты, в котором изначально ключевым фактором является генетика. Если ты полагаешь, что все люди равны, не выбирай среди них лучших на основании природных данных. Реальное сообщение от жюри следующее: быть по собственной воле больным и безвольным — нормально. Новая этика популярна именно поэтому, а не потому, что всех внезапно начало волновать психическое равновесие людей с широкой костью. Рассуждения о всеобщей разности и равенстве — формально верное, а потому удобное обоснование того, почему ты сам являешься безвольной снежинкой.

Новая этика — конечно, лишь одно из возможных проявлений тех свойств, которые есть примерно у всех. Когда человек ленится, оправдывая это тем, что «надо же отдыхать, что тут такого», — он сам является Мисс Алабамой 2024. Или лжет, потому что нельзя же не лгать. Ворует у компании, в которой работает, потому что компания от его работы всё равно в плюсе.

Рискну предположить, что это — грабли рационального человека, которые он повсюду носит с собой. Мы вполне может рационально объяснить иррациональное, и в этом наше проклятие. Самые умные из нас сделают это так, что не подкопаешься (к слову, имевшие опыт общения с душевно больными знают, что тех невозможно убедить в лживости их теорий — их картина мира обычно обладают извращенной, но абсолютно стройной логикой, и эти люди приведут вам неоспоримые доказательства того, что дворник действительно за ними следит). Те, кто поглупее, если их прижать к стенке неудобными вопросами, в какой-то момент закричат «потому что пошел в жопу, вот почему!» — и останутся при своем.

А нам, как рациональным людям, жизненно важно признать, что рациональность важна, но не все знания рациональны. И если в глубине души ты чувствуешь, что, ленясь, поступаешь бесчестно по отношению к самому себе, — возможно, так и есть, сколь бы весомыми ни были аргументы в твою защиту. И стоит быть готовым к тому, что окружение тебя за твои же слабости наградит титулом «Мисс Алабама 2024», так что не стоит воспринимать одобрение как однозначный признак движения в правильном направлении.

Давеча пересмотрел советский фильм 1968 года «Семь шагов за горизонт», описывающий всевозможные экстраординарные способности. В юности он меня поразил, а сейчас заставил скучать, ведь бóльшая часть фильма посвящена:

• Парню, который импровизирует песни на заданные темы
• Парню, который поразительно точно и быстро считает
• Парню, который проводит сеанс одновременной игры в шахматы на нескольких досках вслепую

Переводя на язык современности: эти парни в своих способностях подошли к компьютеру чуть ближе большинства людей. То, что они показывают, и правда удивляет, но в этом месте мы не можем не вспомнить Илона Маска, который высказался о Гарри Каспарове так: «Он играет в шахматы почти так же хорошо, как мой айфон, в остальном же он идиот». Я убежден, что показанные в фильме ребята — не идиоты, но:

• Парень не сочиняет действительно талантливые композиции, а импровизирует плохие песни — как чатЖПТ
• Парень не совершает некое открытие в физике, а просто быстро вычисляет корни из чисел — как калькулятор (небольшое проведенное мною исследование показало, что спустя несколько лет после съемок фильма он сошел с ума и попал в психиатрическую лечебницу)
• Шахматист — действительно великолепный гроссмейстер Михаил Таль, но мы видим не его умопопрочительную партию, а десять посредственных (для его уровня) партий, пускай и играемых одновременно и вслепую — как шахматное приложение

В том же 1968 году вышел легендарный фильм «Одиссея 2001», в начале которого есть сцена, символизм которой непонятен в 2025. Там говорящий чатЖПТ, управляющий космическим кораблем, обыгрывает капитана корабля в шахматы. В реальном 1968 году компьютер только недавно начал обыгрывать лучших любителей, профессионалы же выносили компьютер в одну калитку. Сцена из «Одиссеи 2001»доносила до зрителя шокирующую идею, которая никого не шокирует сегодня, — компьютер обскакал человека.

Шахматист Михаил Таль в «Семи шагах» высказывал мысль, что на его веку ситуация не изменится, компьютер не обыграет гроссмейстера. В 1988 году компьютер обыграл Таля, а в 1997 году компьютер впервые выиграл действующего чемпиона мира, вышеупомянутого Каспарова. Сегодня многим из нас даже сложно представить, что это за несовершенные компьютеры такие были, обыграть которых мог человек.

Рискну предположить, что победа алгоритмов неожиданно помогла нам восхищаться в людях действительно человеческими качествами:

• Крут не тот парень, который может на ходу рифмовать слова и фразы-штампы, как чатЖПТ, а тот, кто создает истории, заставляющие смеяться и плакать
• Крут не тот парень, который считает почти так же быстро, как калькулятор, а тот, который привил любовь к математике школьникам
• Крут не тот парень, который может хранить в памяти положение фигур на нескольких досках (тогда как компьютер может помнить примерно бесконечное количество партий целиком), а тот, кто переломил ход игры и обошел соперника в самый неожиданный момент

Поэтому в 2025 году люди по-прежнему следят за шахматными турнирами допускающих ошибки кожаных мешков, хотя логичнее было бы устраивать турниры по игре между разными компьютерными программами — то есть по-настоящему сильными соперниками (такое существует, но тамошних чемпионов не знает никто, а о Магнусе Карлсене хотя бы что-то слышали все).

Однако мировоззренчески человечество внезапно поделилось на:

• Тех, кто считает, что не существует качеств, в которых компьютер — не конкурент человеку научпоп
• Тех, кому человеческое в человеке не чуждо

Сделаю оптимистический прогноз, что будущее всё же за вторыми, поскольку первые спустя несколько десятилетий будут заводить семьи исключительно с идеальными роботами, а вторые продолжат иметь дело с неидеальными людишками.

Я — страшный фанат виниловых пластинок и музыку в записи слушаю почти исключительно на них. Винил вообще чудовищно моден последние лет 10. «Чудовищно» — естественно, учитывая специфику этого формата. Как любят шутить любители винила: «Винил — это, конечно, крайне дорого, зато очень неудобно».

Мне кажется, популярность винила именно сейчас, а не, скажем, в девяностых, о многом нам говорит. Ведь пластинки могли бы просто оставаться популярными в девяностых и нулевых — мол, ну не нравится мне все эти кассеты, а затем компакт-диски, предпочитаю свой старый-добрый патефон. Но нифига, более удобные форматы вытеснили винил, а популярным он стал лишь сейчас, когда достаточно заплатить пару сотен рублей, и у тебя в доступе — примерно все композиции мира в любых бесконечных подборках.

Скажу о виниле как его фанат. Дело не только в том, что прослушивание пластинки — это отдельное дело и своего рода медитация. Этому ты уделяешь время и место в своей жизни, подходишь к этому в определенном состоянии, даешь себе возможность и подготовиться, а посмаковать послевкусие. Если бы дело было только в этом, продажи винила не обогнали бы продажи компакт-дисков. Идею «особого нежного звука» я считаю скорее надуманной, а если кто-то и слышит разницу, то далеко не все, кто о ней заявляет. Звук этот и правда есть, но мой не лучший, но и не худший слух не позволяет услышать разницу между реальным виниловым звуком и его цифровой имитацией.

Лично мне доставляет особое удовольствие тот факт, что в виниле звук буквально запечатлен в материи. Это не цифра, не набор каких-то единиц и нулей, тут сама пластинка несет в себе музыку. Это красиво и заставляет испытывать трепет от того, что держишь ее в руках. Наверное, это максимальное приближение к живому исполнению. В этом есть магия, которая напрочь отсутствует в стримингах.

Популярность винила во многом объясняется тем, что мы, как говорят американцы, вместе с водой выплеснули ребенка. Бесконечное повышение удобства привело к потери того, ради чего это удобство нарастало: в Спотифае и его клонах, как говорится, «нет души». Не знаю про другие стриминги, но Яндекс-музыка, скорее всего, в этом не оригинальна, — она не приемлет тишины. Стоит закончится альбому, и тебе вместо нахождения в тишине сразу врубают нечто, что Яндекс счел похожим на этот альбом. И у некоторых это вызывает горячее сопротивление: я не хочу, чтобы меня непрерывно развлекали, я эту музыку не включал, не надо пихать в меня то, чего я не заказывал.

Полагаю, если бы интернет замер где-то на том уровне, когда мы качали альбомы, сортировали их по папочкам и слушали на winamp (граждане, расслабьте олд-скулы), сейчас винил мы видели бы только в старых фильмах. Но теперь мы, можно сказать, ударились в другую крайность, чтобы хоть как-то сбалансировать цифру. Искусственным путем подняли ценность музыки — так, чтобы она требовала времени, сил и банально денег.

Могу спрогнозировать, что в ближайшие годы и десятилетия подобных анахронизмов будет всё больше. Текущая реальность похожа (и обычно буквально является) непрерывным нахождением в доме с идеальной температурой. Всё здорово, но в какой-то момент становится слишком комфортно — хочется и холода, и жара, хочется жизни, а не консервации.

P. S. Надо сказать, что в случае именно винила существенная, если не бóльшая, часть продаж приходится на коллекционеров, которые пластинки даже не слушают. Извини, душнила, что написал это за тебя, и тебе теперь нечем поязвить в комментах.

Есть такой мужик, делающий короткие трагикомичные ролики, — Lazy Square. Мне нравится. В частности, то, как он делает рекламу (а в последнее время у него почти все ролики — рекламные).

Вот ролик выше. Для одной аудитории это кайфовый мультфильм о нашей человеческой глупости, которая сейчас приняла совсем уж жалкие формы. А для другой аудитории — реклама каких-то там классных игр, надо срочно переходить по ссылке. Встречаю такое всё чаще: рекламные интеграции, которые неприкрыто высмеивают очевидно хреновый рекламируемый продукт, и являющиеся вполне себе произведением искусства. Обычная реклама при этом столь абсурдна (что не мешает ей быть эффективной), что обходит абсурд намеренный.

Предрекаю, что такого будет всё больше, и «создатели контента» будут всё чаще подмигивать, рекламируя очередное криптобогатство.

Банальная логика подсказывает нам, что коль скоро мы избегаем чего-то трудозатратного — скорее всего, оно нам очень нужно. Эта же логика подсказывает нам, что если мы избегаем этого долго, усердно и страдаем из-за этого — значит, оно нам охренеть как нужно, иначе мы бы давно махнули на это рукой, как я махнул рукой на детскую мечту стать Арнольдом Шварнеггером и жениться на однокласснице Кате. Не больно-то и хотелось, как оказалось.

А вот избегать делать то, необходимость чего мы понимаем, — не так уж просто. Это только на первый взгляд кажется, что это не некая деятельность, а ее отсутствие. Нифига подобного, избегать того, что очевидно и вопиюще нам нужно, — это изматывающий труд. Например, нам нужно постоянно создавать более-менее весомые причины не делать этого. Для этого мы разводим внешнюю деятельность, которая не оставляет нам времени и сил на нужное, а также внутреннюю — объясняюще-оправдательную для того, чтобы обосновать, почему мы этого не делаем сейчас, но обязательно сделаем потом. Чтобы поверить в этот бред, надо дополнительно прикладывать незримые усилия по постоянному введению себя в состояние полусна.

Наконец, нам приходится периодически вгонять себя в обессиленное состояние (в ход идет переработка, ипохондрия, а порой и реальные болезни — психосоматика существует), нарабатывать вредные привычки и порой врать — а ложь есть штука чудовищно трудозатратная.

В качестве примера позвольте мне взять подчеркнуто простые, но именно благодаря этому всем понятные избегаемые деятельности:

• Начать заниматься физкультурой — регулярно рано утром
• Прекратить гаджетозависимость — не начинать и не заканчивать день с телефоном, не зависать с ним по полчаса в туалете и не отвлекаться на него во время работы и досуга

Приятная правда состоит в том, что следующие усилия:

• рано ложиться,
• рано вставать,
• брать ноги в в руки и идти на спортплощадку —
  безусловно, значительны, но усилия по тому, чтобы не делать этого месяцами и годами, — как минимум не превышают их. А коль скоро ты в любом случае тратишь на эту необходимость много сил, не лучше ли тратить много сил и заниматься физкультурой, чем тратить много сил и не заниматься ей?

С гаджетозависимостью всё еще проще. Тут есть два варианта:

• Мы получаем дешевый дофамин, из-за которого в итоге страдаем (потому что удовольствие это сомнительное, вслед за ним следует упадок, а еще мы тратим на этом непропорционально много времени и сил, плюс грызем себя из-за своего безволия)
• Мы страдаем из-за того, что не получаем дешевый дофамин, но при этом избавляемся от гаджетозависимости

В обоих случаях мы страдаем, но в первом варианте мы продолжаем зависеть от телефона, а во втором — нет. Здравая логика подсказывает выбрать второе.

Вышеупомянутый оправдательно-объясняющий механизм в этом месте с большой вероятностью начнет нести бред сумасшедшего о том, что «всё-таки страдания из-за отказа от постоянного залипания в телефон превышают страдания от этого залипания». Ради бога — можно поверить в это взвешивание страдания на весах и продолжить придерживаться старых привычек.

Замечу в скобках, что я намеренно искажаю реальность, ставя знак равенства между усилиями конструктивными и усилиями деструктивными, а также между страданиями, ведущими к освобождению, и страданиями, ведущими к закрепощению. На самом деле, конечно, усилия конструктивные и страдания освобождающее — круче, поскольку вместе с неким преодолением ты одновременно испытываешь кайф. Но в точке А, когда ты еще не делаешь этого, а только «решаешься» или «не можешь решиться» это далеко не так очевидно, и перспектива делать или не делать нечто может казаться ужасной и ничего хорошего не сулящей. Убеждать себя в том, что на том берегу на самом деле здорово, может быть бесполезно. А вот принять тот факт, что там по крайней мере не хуже, чем здесь, — вполне возможно.

Давеча я изучал библиотеку одного человека, которая, в строгом соответствии с предъявляемыми современностью требованиями, располагалась в электронной книге (скрывать не буду — сам за редким исключением предпочитаю маленькую электронную книгу большим бумажным). Там я обнаружил удивительную вещь: разбитое по религиям собрание книг. Например, вот христианство — и десяток книг христианства и от христиан, буддизм — десятки буддийских текстов, индуизм и так далее. Обладатель этой библиотеки претендует на то, чтобы быть высокодуховной личностью и соответственно, изучает эти книги не для написания труда по научному атеизму, а по зову сердца.

Ирония ситуации состоит в том, что каждый из сотен имеющихся у него текстов — это в большей или меньшей степени цельное руководство о том, как жить. Так, протагонист главной европейской книги говорит: во-первых, не задавая лишних вопросов, иди за мной, а во-вторых — жить надо так. Эти предложения не подразумевают необходимости изучения того, что говорят протагонисты других книг (что не означает, что следовать этим предложениям вот так просто, по «инструкции из книги» легко и вообще возможно). Подразумевается, что читатель этой книги читает ее для того, чтобы сделать это (возможно, потратив на это жизнь), а не приобрести знания о том, что говорит ее протагонист, и даже не для того, чтобы получить короткий прилив энергии («Вот как здорово, хочу так же!»).

Люди, преуспевшие на этом поприще, насколько нам известно, не копили знания из разных учений, но строго придерживались одного. Говоря на языке современности, не покупали десятками онлайн-курсы, а прошли один и сделали всё, что в нем говорилось.

В этом смысле совершенно не важен казалось бы ключевой вопрос, читал ли владелец электронной книги сотни закачанных на нее книг. Это неважно, потому что в обоих случаях он не менялся, а просто приобретал представление о себе как о духовно продвинутом человеке — просто в том случае, если читал, то образ этот вышел бы более достоверным.

Помимо подмены изменений накоплением, есть тут и удивительная мания величия. Люди, подобные владельцу библиотеки, склонны говорить: «Я изучил всё и выбрал лучшее». Снова проводя аналогию с современностью, это как если бы ученик онлайн-курса делал не всё, что там говорится, а выбирал то, что «подходит ему». Тогда как очевидно, что, будь он способен выбрать лучшее, ему не нужен был бы курс — но он не разбирается в вопросе, и потому то, что ему нужно, определяет тот, кто разбирается.

А нам становится чуть понятней, почему почти в каждом приличном советском доме была огромная библиотека, а жители этих домов не сказать чтобы сильно отличались от жителей домов современных, у которых из книг — только последний роман Пелевина.

Крыса перестает пить воду с опиумом во имя высших ценностей

Меня — человека, не употребляющего ничего более стимулирующего, чем кофе, почти 15 лет, сильнейшим образом заинтересовало недавно услышанное замечание: «Наркотики — это невероятно мощное удовольствие, которое дается даром. Поэтому вопрос „почему люди употребляют наркотики?“ — глупый. Причины этого очевидны. Что интересно, так это почему не все люди употребляют наркотики всё время?»

Как всегда, мощное емкое замечание не деле требует пояснений. Нам здесь не интересен страх как сдерживающий фактор: страх осуждения людьми или государством, страх перед последствиями для физического и психического здоровья и прочие опасения, которые мы имеем благодаря социальной рекламе и фильму «На игле». Как показали прочие аддикации (треть россиян пользуются телефоном более четырех часов в день, среди молодежи таких больше половины), если зависимость является законной, социально принимаемой и не имеет немедленных тяжелых последствий, большинство людей с удовольствием ей предаются. Вопрос о том, почему предаются ей не все и не полностью, переводит нас из негативного модуса (что плохого в человеке заставляет его подсаживаться на нечто) в позитивный (что положительное в человеке требует раскрытия, чему мешают зависимости).

Рискну предположить, что именно то, что не позволяет нам предаваться зависимостям, делает нас людьми (нет крыс, которые отказываются жать на рычаг удовольствия потому, что это мешает им делать что-то другое). Страх последствий, повторюсь, мы из этого исключаем, поскольку это подобно тому, как если бы крысу после получения этого удовольствия каждый раз членовредительствовали. Разница лишь в том, что на крысе надо применить наказание, а человеку достаточно про него рассказать.

Так, ваш непутевый слуга никогда не БРОСАЛ пить. Он постепенно терял интерес к подобного рода удовольствиям, поскольку:

• они не приносят того, чего он хочет,
• они мешают ему получать то, чего он хочет.

Вот это абсурдное получение большего удовольствия от того, что с физиологических позиций приносит меньше удовольствия — нечто, свойственное людям. Сюда же мы относим всевозможную волю, самодисциплину и сверхусилия в делах, которые не обещают более успешного выживания, комфортную жизнь и повышения социального статуса. Рискну предположить, что доля в текущем моменте этой алогичной составляющей определяет, насколько человек в текущий момент является человеком. И более человеком оказывается тот, кто сейчас сосредоточенно думает, а не тот, кто листает тиктоки, сидя на унитазе. Что несколько обесценивает выражение «ничто человеческое мне не чуждо», которое на практике обычно произносится в оправдание именно животных качеств.

Братья Стругацкие — одни из немногих великих русских писателей, в произведениях которых не доминирует трагедия — похоже, в далеком 1966 году поставили теоретический вопрос, который встал на практике только сейчас.

Есть у них роман — «Второе нашествие марсиан». На вопрос зумеров «а о чём рассказываете в романе про первое нашествие марсиан?» поясню — название отсылает нас к роману Герберта Уэллса «Война миров», в котором рассказывается, как марсиане предприняли попытку силового захвата Земли с сопутствующим поеданием человечества.

У Стругацких марсиане (на самом деле, некая неведомая сила — условные инопланетяне) действуют умнее и современнее: человечество не завоевывается и не уничтожается, а покупается и используется. Вместо пушек и поедания у марсиан Стругацких — хлеб и аппараты для откачивания желудочного сока, которым эти марсиане питаются. Партнерство на условиях win-win, все счастливы. Главный герой романа, когда мельком рассказывает об аппаратах для откачивания желудочного сока, сам того не подозревая, выдает великую истину: «Ничего страшного, только глотать неприятно, но говорят, что к этому быстро привыкаешь».

Хотя в романе речь идет не о техническом прогрессе, а скорее о социализации как таковой (человек за материальное благополучие отказывается от права быть венцом творения, соглашаясь на участь коровы), расцвет научпоперского сознания и нейросетей дают этому тексту новый слой. Человечество условно поделилось на тех, кто:

• В восторге или ужасе от развития нейросетей, поскольку те освобождают их от труда, и с нетерпением ждут внедрения чипов в мозг
• Не видят, как нейросети могут заменить их самих и их близких

Мировоззренчески, эти два взгляда отличаются следующим:

• Первые, полагая человека лишь хорошо развитым животным или очень хорошо развитым компьютером, считают, что в конце концов компьютер станет более совершенной версией человека
• Вторые чувствуют (по версии первой категории граждан — иллюзорно) в себе и окружающей реальности то, что не может быть ни улучшено, ни заменено компьютером

Если мы продлим два этих мировоззрения вслед за техническим прогрессом, то сможем предположить:

• Реализацию старого-доброго фантастического сюжета с уходом человечества в виртуальную реальность. Эта фантазия уже реализовалась в большей степени, чем нам по привычке кажется, поскольку человек находится онлайн примерно 24/7 и с трудом представляет себе жизнь без этого
• Наличие кучки отщепенцев, которые олдскульно предпочитают несовершенную реальность вместо совершенной виртуальности

Промежуточной стадией станут изменения отношений:

• Первые общаются в основном с виртуальными друзьями и умными секс-куклами, иногда переписываясь с друзьями реальными
• Вторые будут придерживаться отношений с неидеальными людишками

Пристальный взгляд на реальность (со всеми ее друзьями по переписке и порнографией) обнажит, что к этой ситуации мы уже очень близки, и отличие реальности текущей от вышеописанной — скорее количественное, чем качественное. Поэтому, как говорится, скриньте этот твит.